Дорога к тебе и от тебя - Лина Эдриан

Так глупо. Мне казалось, что прошло так много времени, и я забыла, отпустила. Что в моей памяти уже не осталось мелких деталей, воспоминаний. Мое тело не помнит его. Но вот — он рядом. И все, о чем я могу думать — этих двух лет будто бы и не было. Я так отчетливо помню запах, жар его тела, хмурую складку между бровей, черноту и настойчивость взгляда, жесткость рук. Но кое-что изменилось.

Да, Тимур всегда был холодным, отстраненным, мрачным. Возможно, когда мы были вместе он немного стал теплее, роднее. Нет, он никогда ничего о себе не рассказывал, предпочитал разговаривать односложно, редко улыбался. Но одновременно я чувствовала, что он подпустил меня ближе, чем других. Что он рядом со мной расслабился. По крайне мере, так мне казалось.

Сейчас передо мной был опять тот Тимур, которого я знала в начале — жесткий, мрачный, холодный. Только теперь он был как будто злее, яростнее. Появилась какая-то опасность, дикость, которую я не помнила в нем раньше.

И такого Тимура я боялась. Я не чувствовала себя с ним равной и способной ему противостоять. Когда мы познакомились я спокойно огрызалась, иронизировала, вредничала, сейчас, с таким Тимуром, я не была уверена, что смогу быть дерзкой и бесстрашной. Я даже не могла его уже называть Тимом. Это короткое имя теперь ему не подходило — оно казалось слишком мягким для него, и как будто принадлежало другому человеку. Его присутствие подавляло, но одновременно эта новая, дикая сила внутри него возбуждала еще сильнее.

И я злилась. Злилась, что мое тело так отзывчиво реагировало на его близость. Предавало меня. Моего, между прочим, любимого мужа.

Нет, я ничего общего не хотела иметь с этим мужчиной. Однажды он разрушил меня до основания. Я не была уверена тогда, что соберу себя. Не была уверена, что вновь смогу улыбаться, влюбиться, довериться. Я была не жива тогда, когда уезжала в Питер. Внутри меня все одеревенело, умерло, застыло. И одновременно с этим безумно болело. Болело так, что ночами я выла, закусив подушку зубами. Вливала в себя вино и успокоительное, чтобы перестать чувствовать, перестать помнить. Полгода. Полгода это длилось. Я считала, каждый день.

А потом… Денис как-то вечером подвез до дома. А следующим вечером позвал меня поужинать. И это было даже не свидание, просто деловой, дружеский ужин. Я не думала тогда, что ему нравлюсь. Или что он может мне понравиться. Он не проявлял интереса и не делал никаких намеков. Но тогда, в тот ужин, я впервые не вспоминала, не думала о Тимуре. И смеялась.

Рука Старцева скользнула по моей обнаженной спине, и я почувствовала, как вся покрываюсь мурашками.

— Прекрати, — сдавленно, сердито.

Мягкая усмешка появилась на его губах.

— Прекрати меня преследовать, — вдруг более твердо, яростно сказала я, упираясь в его грудь, пытаясь увеличить дистанцию между нами. Но его руки лишь сильнее сжались, впечатывая меня в свое тело.

— А я тебя преследую? — вскинув бровь, с иронией спросил Тимур.

— Между нами ничего не может быть. Прекрати это все. Все в прошлом, — невпопад ответила я.

Он нахмурился, усмешка пропала с его губ. Мы перестали двигаться и просто стояли посреди зала. Он схватил рукой мой подбородок, больно сжимая. Наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах. Наши лица разделяло не больше десяти сантиметров.

— Я дал тебе шанс уйти. Всё, что тебе нужно было сделать — исчезнуть и больше никогда не появляться, — тихо, рычаще, угрожающе.

Его глаза еще больше потемнели, зрачки расширились. Я как загипнотизированная смотрела и не могла вымолвить ни слова. Мне казалось, что еще секунда, и он меня поцелует — так близко было его лицо и таким горячим было дыхание на моих губах. Сердце лихорадочно колотилось, грудь вздымалась от резких, тяжелых вздохов.

— У вас все в порядке? — послышался рядом голос моего мужа.