Дорога к тебе и от тебя - Лина Эдриан

Впрочем, наш секс с мужем стал редким и совсем безвкусным. По крайне мере, для меня. Я пыталась, я правда пыталась наслаждаться его прикосновениями, его близостью, но не могла. Мое тело не откликалось. А, может, не чувствовала ничего душа. Я не хотела этих рук на своем теле, этих губ на своей коже — и ничего в этом мире не могло изменить этого. Я искусственно стонала, выгибалась, подыгрывала, но не ощущала и сотой доли того, что будило во мне присутствие Тимура. Хорошо, что тело все равно физически реагировало и увлажнялось, иначе мне сложно было бы объяснить мужу, что со мной происходит, но на этом все. Я не хотела его головой, душой, сердцем. И ненавидела себя и Тимура за это с каждым днем все сильнее.

Он исчез, но оставил за собой след. Его незримое присутствие отравляло мою жизнь, мой брак. Я начала отдаляться от Дениса. Я понимала, чувствовала это, но не могла ничего поделать, была не в силах это остановить. Я старалась как можно меньше времени проводить наедине, поэтому с головой ушла в работу, придумала несколько новых проектов и практически жила в галерее. Денис ничего не говорил. Не знаю, может быть, он не замечал или ждал, пока я сама захочу рассказать. Мне было все равно. Все равно на чувства мужа впервые за наши отношения. Я настолько была поглощена своей болью и своими переживаниями, что была слепа и глуха ко всему остальному миру. Единственное, что заставляло сердце оживать и выжидательно сжиматься — мысли о Тимуре Старцеве.

— Я знаю, что ты не хочешь ехать в Москву, но это ведь важное событие, — спокойно уговаривал меня Денис.

Я сидела за рабочим столом в галерее. Он стоял с противоположной стороны стола и внимательно смотрел на меня. Денис уже пять минут уговаривал поехать с ним в Москву на открытие его новой галереи, а я упрямилась. Хотя понимала, что мое упрямство выглядит глупо и странно — ведь это было так важно для него. А я ему даже не давала веской причины, почему я не хочу ехать в город, в котором прожила столько лет. Я ничего ему не рассказывала. Точнее сказала как-то, что там умерли мои родители, и этот город хранил слишком много тяжелых воспоминаний.

— Хорошо, — я сдалась. — Сколько мы там пробудем?

— Пару дней или… — он выжидательно на меня посмотрел, будто я должна была до чего-то догадаться, — неделю?

— Неделю? — я нахмурилась.

Муж тяжело вздохнул, видимо, огорченный моей недогадливостью.

— Может быть, пора познакомить меня с твоей семьей?

— Для этого для начала им нужно сказать, что я вышла замуж.

— Чтооо? — изумленно воскликнул он.

Да, мы никогда это не обсуждали. Я не общалась с родственниками все два года. Оборвала контакты, сама, по собственной инициативе. Первое время Эмма, Рози и Кристиан пытались еще со мной общаться — звонили, писали, но я все чаще их игнорировала, пока они не оставили попытки быть в моей жизни. Я не могла объяснить, почему так поступила, но общаться с ними мне было слишком тяжело.

После последнего семейного вечера несколько лет назад в Москве, я была настроена наладить отношения со своей семьей. Но после разрыва с Тимуром я была так разбита и опустошена, что единственное, что мне было нужно — темный, пустой, тихий угол вдали от всех. Я не умела страдать рядом с кем-то, только одна.

Я не хотела рассказывать, как живу, что чувствую. И не хотела знать, что они справляются лучше меня. А я была уверена, что они справляются лучше, чем я. Что рана от смерти родителей ноет также сильно только у меня, а у них уже нет. А потом сверху наложилась моя разбитость после расставания с Тимуром, и я чувствовала себя самым слабым и никчемным человеком на свете. Не могла я в таком виде, когда у меня подобный раздрай, показаться перед самыми дорогими для меня людьми.