Я смотрела внимательно в его темные глаза, которые сейчас были так близко.

— Почему тогда все закончилось… между нами?

Теперь я следила за ним цепко, пытаясь понять, получить ответ на мучивший меня вопрос.

— Я… захотел тебя отпустить. Я должен был жениться. В моей жизни не было место для тебя.

От его слов больно. Слишком больно. Как будто кто-то резко воткнул нож и прокрутил. Я прикрыла глаза, пряча эмоции, не желая показывать слабость.

В голове наш последний разговор из прошлого:

“— Почему? Почему ты не захотел ничего объяснить и дал мне уйти?

— Сэм, так будет лучше, — прозвучал тогда его спокойный ответ”.

У меня крошилось сердце, оно разбивалось на осколки, на мелкие частички. Я ломалась перед ним, подыхала, задыхалась. Сумев так сильно с ним сродниться, так сильно полюбить за такой короткий срок. Он проник под кожу, заставил поверить, что я что-то значу, что я особенная. Чтобы потом все сломать, объяснив это лишь простой, ничего не значащей фразой “так будет лучше”.

— Это глупая игра, — я подняла руки, упираясь в его грудь, пытаясь отстраниться. Он отпустил.

— Глупая, — согласился он и, резко развернувшись, пошел прочь.

Глава 18. Всю тебя. Без остатка

— О чем вы разговаривали?

Мы ехали в такси обратно в отель. Сидели на заднем сиденье, каждый у окна, не соприкасаясь. Я задумчиво наблюдала за пролетающим мимо городом и не сразу поняла, о чем спрашивает Денис.

— О галерее.

Перевела взгляд на мужа. Он напряженно смотрел на меня.

— Что такое? — спросила у него.

— Не знаю, — раздраженно ответил он. — Когда вы рядом, мне кажется, что между вами все еще что-то есть.

Удивительно, что Дениса начало это волновать только сейчас, а не тогда, когда я рассказала про наше общее прошлое с Тимуром. А возможно… он действительно видел, ощущал, что между мной и Тимуром что-то изменилось.

— Есть. Я его не выношу, и он, наверное, разделяет мои чувства, — спокойно ответила мужу, не отводя взгляд.

— И поэтому потащил тебя танцевать и так близко прижимал? — еще сильнее раздражаясь, спросил муж.

Я пожала плечами.

— Я не знаю его мотивов.

И это было правдой. Честно говоря, я не была уверена, что сам Тимур знал свои мотивы. Иногда мне казалось, что он действует спонтанно, совершенно не осознавая, что творит.

Мы приехали в отель, и Денис два часа истязал мое тело. Губами целуя каждый кусочек тела. Я смотрела на макушку мужа между своих ног и ненавидела себя и Тимура все больше и больше. Его — за то, что так легко разрушил мою жизнь снова, себя — за то, что позволила это сделать.

Все было не так. Не так, как раньше. Я не могла расслабиться. Не могла наслаждаться прикосновениями мужа. Все во мне противилось. Не этих рук, не этих губ я хотела. Я смотрела в потолок, уговаривая свое тело быть послушным, уступчивым, податливым. Безуспешно.

Ушла в душ. И стоя под мощными, сильными струями, начала поглаживать себя пальцами. Вспоминая, как Тимур резко прижал меня сегодня, так что я чуть не задохнулась от нашей близости. Как его твердый, каменный, напряженный член упирался в меня. Я помнила его запах, жар его тела.

Я помогала себе то душем, то пальцами. В голове звучал его хриплый, низкий голос: “Давай, Сэмми, давай, черт возьми”. И я почувствовала, как оргазм волной настигает меня. Глаза закрыты, губа закушена, а перед мысленным взором его темный, горящий взгляд. То, как он смотрел на меня, когда хотел, когда входил в меня, когда я кончала для него — с похотью, с безумием, с жаждой.

На следующий день я поехала с Денисом в галерею. Чтобы не сидеть без дела, нашла и себе работу. В основном, вводила в курс дела арт-директора московской галереи, Риту. Делилась своим опытом, а потом мы вместе разрабатывали совместно стратегию, так как планировалось позиционировать московскую и питерскую галереи как сеть, а не как отдельные бизнесы.