Измена. Убей меня - Теодора Игнатова

— Я-а… — самой бы знать.

Распознаю недовольство и даже злобу в тоне. Называю кафе, сразу кладёт трубку.

— Вот и посидели! — вздыхает Галя. — Чёрт нас дёрнул ехать именно сюда.

Яро копашусь внутри себя, хватаюсь за новые, неизведанные ощущения, что появляются ежесекундно. Этого не может быть! Это не он! Но так остро чувствую потерю, что выворачивает наизнанку остатки души. Глупости всякие лезут в голову, страшные образы, глазами рыскаю по столикам, чего ищу, знать бы. Затылок холодит, как будто кто-то ледяной дышит прямо за спиной. Часто оборачиваюсь, никто не стоит позади и даже не смотрит.

Спустя сколько по времени, не скажу, счёт потеряла давно, приезжает Заруцкий. Натянуто улыбнувшись девчонкам, подхватывает под локоть, выводит наружу, одевая на меня пальто. Так и ведёт до машины, усаживает хлопнув дверью, раздражение в каждом жесте. Хотя чего уж там, то, что исходит от него намного сильнее и чернее. Ненавидит? За что? Вскидываю на него глаза поражённо. Заруцкий развернувшись ко мне, спрашивает:

— Что это было? — прикуривает, открыв окно.

Сжимаюсь от промозглого холода, а казалось дальше некуда мёрзнуть. Мелкая дрожь, рябью бежит по телу.

— Что именно?

— Не отвечала на звонки, — внимательно рассматривает во мне каждую деталь, одежду, лицо, замечает дрожащие руки, глаза на мокром месте.

Опускаю взгляд на свои пальцы, перевожу в его злые глаза. Не встревоженные. Нет. Злые! Бешеные. Пропасть между нами растёт вслед за уходящими секундами.

— От тебя за целый день ни одного звонка, значит нормально! На мои тупые сообщения ты не отвечаешь! А зачем?! Пусть эта идиотка написывает, а я буду наслаждаться, как ликует моё самолюбие! — орала во всё горло, что есть сил. Срываясь на визг. Выбрасывая из себя накопленное, кричала и становилось легче. — Я не слышала твоих звонков! Такое разве не может быть?! Весь день их ждала! Я просто не слышала! И за это ты на меня злишься?!

— Не ори! — рявкает на меня.

Вздрагиваю, но продолжаю, остановиться не могу:

— А что я должна!? Кинуться тебе на шею?! Зацеловать до смерти?! Упасть в ноги и вымаливать прощения?! — слёзы бегут по щекам вместе с тушью.

Комок двухгодовалой боли пульсирует, душит, вот-вот взорвётся. В упор смотрю на него, каждое слово причиняет страдания. Я так скучала весь день, не видела его вчера. Не хочу кричать, но мне больно, и я ору во всё горло, срывая голос. Заруцкий сгребает в охапку, прижимает к себе, с лёгкостью поборов сопротивление. Обессиленно плачу. Не о нём, совсем не о нём… Перед глазами прекрасное лицо на котором прослеживается ухмылка.

Как только истерика стихает, отвозит домой. Всю дорогу молчим, прощаемся, как чужие, сейчас всё равно. Совершенно пуста, так накричалась, связки болят, горло дерёт. Выпустив застарелое наружу, ощущаю облегчение.

Соньки нет дома и я беспрепятственно могу спрятаться в своей комнате и забыться, только коснувшись подушки головой засыпаю.

Смотрит пронзительно и улыбается, любуюсь ямочками на щеках, как нравится его улыбка… Кончиками пальцев проводит по щеке, стирая сбежавшую слезу, выдыхаю с облегчением. Он здесь. Он живой. Серебряные, холодные глаза греют изнутри, тепло зарождается в районе солнечного сплетения и расползается по всему телу, согревая и прогоняя ненавистную дрожь. Необыкновенные глаза лучатся светом радости и ещё чего-то неуловимого, улыбка не позволяет оторвать взгляда от лица. Я тоже очень рада видеть. Тянется ко мне губами мучительно медленно, подаюсь навстречу в желании уменьшить расстояние и только коснувшись обжигаюсь, резко дернувшись от боли…