Против сердца - Лана Эмм

— Что случилось? — с дрожью в голосе.

Бросается ко мне. Выставляю руки вперед, чтоб не испачкалась. Помогает доползти до кухни, усаживает на стул. Ищет по всем шкафчикам аптечку.

— Не ищи. Нет здесь ни черта…

— Тогда я в аптеку… — чуть ли не плача.

— Нет, сиди дома. И не выходи одна…

Слушается…

Мокрым полотенцем осторожно вытирает мне лицо. Слезы текут по щекам. Ее немного потрясывает. Так и до истерики недалеко. Надо бы ее отправить в соседнюю комнату, чтоб не смотрела на меня такого. Но не могу я ей это сказать.

Пока помогает мне держать на голове холодный компресс, вытираю ее слезы большим пальцем. Костяшки в хлам… Стоит рядом, не отходит.

— Давай в больницу поедем, пожалуйста…

— И так норм…

В больнице обязательно сообщат в полицию, и начнется… Мне не до этого…

— Может скажешь, что случилось?

Вот сказать или нет? Соврать?

Лучше правду, наверно.

— Астахов привет передал…

— Сволочь… А зачем ты выходил? А как же охрана? — слезы так и текут.

— Не плачь, пожалуйста… Мне от этого еще больнее…

Отстраняется. Снимает с шеи свой кулончик-бабочку. Вкладывает мне в руку. Я не понимая, что она делает, тупо смотрю на нее.

— Это мой оберег. Мамин подарок. Носи его с собой, пусть тебя теперь оберегает. Я понимаю, он женский, но его не обязательно на шее носить. Можно просто в кармане.

Надеваю на шею. Мне плевать, что женский. Главное, что моя девочка мне его дала. Целую в нос.

Постепенно успокаивается. Приобнимая за шею, кладет подбородок мне на голову. Вот так стоит. Гладит по голове.

А в голове ворох мыслей.

Мутная какая-то история получается…

Тот чувак же предупреждал, что оригиналы. И главное не просрать. А что сделал я? Конечно, просрал. Лошара. Даже не знаю что за доки. Так я еще и выпал на несколько дней. Пока в себя приду, может что угодно произойти.

Сил, вообще, нет. Чувствую, что отключусь сейчас. По голове хорошо приложили. Как бы сотряса не было. Это будет тогда, полный ахтунг. Вроде, не тошнит.

Встаю, меня качает. Но надо, хоть в душ сходить. И реально в аптеку сгонять.

Линда не отпускает. Держит. Опять всхлипывает.

Вот зачем ты проснулась? И все увидела? Для твоей нежной психики это капец.

Прижимается губами в уголок губ, наверное единственное "живое" место. Стою, не смея шелохнуться.

— А почему вы открытые… сидите? — Сандра. Вот, вообще, не вовремя. Увидев нас теряет дар речи. В глазах немой вопрос. И не понятно какой. То ли, почему мы обнимаемся, то ли почему у меня рожа в лепешку.

Линда отстраняется.

Еще один замес. Надо будет объясняться.

— Доброе утро, сестренка… — целует в щеку. — Смотри, его избили, а он даже в аптеку меня не отпускает… — жалуется.

— А что произошло, вообще? — отмирает Сандра.

— Я на первый этаж спущусь, все-таки, в аптеку. А Марк может тебе расскажет, хоть… — и тактично линяет. Хлопает дверью.

— Ты, что, спишь с моей сестрой? — спокойно.

Неожиданный вопрос.

— Вот зачем, вот так ставить вопрос? — падаю на диван, обессилив. — Я ее люблю…

— Ясно… — равнодушно и отстраненно. Надела толстую броню. И закрылась. Ой, не к добру это. — А с лицом что?

Ну, все. Больше к этому вопросу не вернемся. Закрыла тему, как всегда, сама. Но сейчас я не буду загоняться. Башка не варит. Потом вернемся к этому вопросу.

У Сандры психика устойчивая, ей можно рассказать. Ну и рассказал, как было.

— Почему пошел один? Почему охрану не взял?

— А вдруг это подстава? И Линду одну оставить?

— Раз у тебя забрали доки, значит, это не подстава. Надо ему позвонить, номер остался?

Киваю. Набираю номер. Недоступен.

— Скинь мне. Попрошу, его пробьют… Как себя чувствуешь? Может и, правда, в больничку?

— Не… Я нормально. Отлежусь пару дней… До боя оклемаюсь…

Кивает.