И я без зазрения совести бросил трубку. Работы действительно хватало, но дело было не только в этом. Я никогда не был святым, и женщин у меня было много. Все это захватывает, когда тебе восемнадцать, но с возрастом слегка наскучивает. Разменяв четвертый десяток, я стал всерьез задумываться о том, чтобы остепениться, да вот девушки подходящей еще не нашел.

Вновь вздрагиваю, когда слышится стук в дверь. Наверное, стоит пропить курс магния, а то что-то слишком уж нервным стал под конец учебного года. Хотя эти «великие умы» вряд ли дадут мне хоть каплю покоя. Вон одна из их ярких представительниц топчется в проходе.

— Простите, Максим Алексеевич…

Вот только дочери Никифорова здесь не хватало.

— Что вы хотели, Анжела?

Девушка улыбается, и осмелев подходит к моему столу. Взгляд голубых глаз падает в расстегнутый ворот моей рубашки. Ох, и не нравится мне этот взгляд, знаю я его. Машинально застегиваю пуговицы, и Анжела снова улыбается.

— Зачем вы здесь? — повторяю, добавив в голос немного стальных ноток. Не хотелось бы, чтобы девушка питала какие-то иллюзии на мой счет. Но на нее это не возымело ровным счетом никакого эффекта.

— Я хотела…, - Анжела вдруг опирается бедром на столешницу так, что ее коротенькая юбка задирается, являя моем взору кружевную резинку черных чулок и бледную полоску кожи. Видимо, на дочку замдиректора общие правила, касающиеся формы одежды, не распространяются… Ярко-красные губы Никифоровой изгибаются в улыбке, которая очевидно, призвана меня соблазнить. Считайте меня ворчливы страиком, но насчет макияжа я бы тоже добавил пунктик в устав… Что ж, предпринимаю последнюю попытку выйти из неловкой ситуации, отделавшись малой кровью.

— Забудьте об этом, Анжела, я не изменю свое решение, ваш реферат не заслуживает и двойки. Вы скачали его из интернета, даже не утрудившись хоть как-то отредактировать, чтобы это не было так очевидно!

— Максим Алексеевич, зачем вы меня обижаете? — тут же надула губы девушка. — Реферат я обязательно переделаю к завтрашнему дню, клянусь. Я по другому вопросу. Я… не очень поняла сегодняшнюю тему, может быть, вы сможете позаниматься со мной персонально?

Мне бы не хотелось ссориться с руководством, но игру этой хитрой девчонки я тоже поддерживать не намерен.

— Что именно вам непонятно, Никифорова?

Анжела тут же вытаскивает из миниатюрной сумочки (о, боже правый, как туда вообще что-то может помещаться?) тетрадь и кладет передо мной, наклоняясь при этом так, что содержимое впечатляющего декольте чуть ли не упирается в мое лицо. Наманикюренный пальчик скользит по странице и как бы ненароком натыкается на мою ладонь.

— Вот… тема стоицизма. И еще кое-что…

Тонкие пальцы продолжают движение по моей руке. Ну это уже ни в какие рамки! Сбрасываю девичью ладонь и резко захлопываю конспекты.

— Студентка Никифорова, — пытаясь вложить в голос не просто холод, а лед, проговариваю я. — Думаю, будет лучше, если вы составите список непонятных вам тем, и на следующей лекции мы их разберем со всей группой. А сейчас простите, но мне нужно работать.

Видимо со льдом я переборщил, ведь именно им подергиваются голубые глаза девушки. На лице четко проступают скулы.

— В чем дело, Максим Алексеевич, серые мыши вас больше привлекают?

Что за бред? Какие еще мыши? Даже разбираться в этом не хочу.

— Нет, Анжела, я не любитель грызунов, вот собаки — другое дело. А сейчас, когда с моими предпочтениями все понятно, прошу вас, оставьте дверь немного приоткрытой, когда будете уходить. Слишком душно здесь. Благодарю.

Дав понять, что разговор окончен, я достал из стола стопку рефератов. Вытащив один, наобум, сделал вид, что занят его чтением. К счастью, Анжела оказалась понятливой. Снова стук каблуков, только уже яростный. И громкий хлопок двери.