Моя лучшая студентка - Алена Энн

— Я так и думал… — выдохнул Максим, опустившись на табурет рядом. Да, этому мужчине определенно лучше не готовить, но мне вдруг стало его так жалко… он ведь старался.

— Знаешь, — на эмоциях выдала я. — Если хочешь, могу научить тебя печь нормальные блины. Ну… от которых ты точно не умрешь от несварения.

Корнилов так и замер на месте. Я не могла понять выражение его лица. Он рад предложению? Удивлен им? Или оторопел от моей наглости? Боже правый, что на меня на самом деле нашло? Он ведь может подумать, что я напрашиваюсь остаться или…

— Конечно! — спохватился Максим. — Нина, ты окажешь мне огромную услугу.

От души мгновенно отлегло.

— У тебя есть фартук?

— Мне очень стыдно, но нет. Я дам тебе футболку, хорошо? Накинешь поверх, чтобы не запачкать свое чудесное платье.

От этого явно ненамеренного комплимента я невольно покраснела. Да, я все-таки сменила свой наряд. Нет не для того, чтобы кому-то нравиться, вовсе нет! Просто захотелось выглядеть поприличней. Я все-таки чуть ли не через весь город ехала, не хотелось пугать людей своим утренним образом горбатого тролля.

Максим вернулся очень быстро и протянул мне мою футболку. Ну, то есть не мою, а ту самую, в которой я была здесь в прошлый раз. Я надела ее и принялась за дело. Благо Максим не успел перевести все продукты. Пять минут, и я налила на сковородку первый блин. Надеюсь, не комом, таких у нас тут уже хватает. Улыбнувшись своим мыслям, я взглянула на Максима. Он внимательно наблюдал за каждым моим действием.

— Смотри, самое главное — хорошо разогреть сковородку. Наливаешь ложку, поворачиваешь, чтобы ровненько растеклось, и получится идеальный круг. Все просто. Следующий твой.

Было так забавно наблюдать за тем, как Корнилов делает свой первый идеальный блин. Идеального, конечно, не вышло, но получилось явно неплохо для первого раза.

— Очень хорошо, — похвалила я, и Максим улыбнулся.

— Как интересно получается. Сегодня мы с тобой поменялись ролями. Ты мой педагог, а я твой ученик.

— И правда, — улыбнулась я ему в ответ. — Надеюсь, оценки выставлять не нужно?

— Главное родителей не вызывай.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Да уж, пути господни неисповедимы. Разве могла я хоть раз подумать, что смогу себя так легко и свободно чувствовать в присутствии самого Корнилова. Называть его по имени, шутить с ним, отвечать на его улыбку… если подумать, все это выглядело довольно… лично. Судя по тому, что лицо Корнилова вдруг стало серьезным, он подумал о том же самом. Мы молча смотрели друг на друга, будто осмысливая это. Тишина, повисшая между нами, тем не менее не была неловкой. Я вздрогнула и словно отошла от наваждения. Это было странно и сбивало с толку. Я уверена, Корнилов подумал о том же самом, и это отчего-то заставило его нервничать. Будто пытаясь сделать хоть что-то, он вдруг взял салфетку и коснулся моего лица.

— Мука, — пояснил он, снова проведя салфеткой по щеке. В кухне было так жарко, что у меня аж в горле пересохло. Я не хотела снова смотреть на него, но не удержалась. И снова это странное состояние. Наверное, так чувствует себя человек, попавший под гипноз, хочет вырваться, да хотя бы моргнуть или шевельнуться, но не может. Я сделала шаг назад и закричала от боли, наткнувшись рукой на горячую сковородку.

— Осторожно, Нина, — бросившись ко мне, Корнилов перехватил мою руку и сделал, видимо, первое, что пришло ему в голову — стал дуть на мои обожженные пальцы.

Несмотря на чувствительную боль, я от души расхохоталась.

— Нужно говорить: у кошки боли, у собачки боли. А то иначе не сработает, — сквозь смех смогла выдавить я, и Максим замер.

— Прости, это вышло на автомате как-то, — смущенно произнес он, однако, так и не выпустив моей руки.