Один холодный, отстраненный взгляд, и все, что я открыла в нем за последнюю неделю, было надежно запихнуто обратно в непроницаемую коробку, в которой раньше было спрятано. И что-то подсказывает мне, что открыть ее во второй раз будет еще сложнее.

С тяжелым вздохом я поднимаюсь на ноги и подхожу, чтобы встать перед раковиной.

Пустота в моих глазах заставляет меня задыхаться. Они горят от потребности изгнать это отчаянное, но безнадежное чувство, которое кружится внутри меня, как шторм. Но я не буду плакать. Нет, пока я не останусь одна.

Смирись, Каллиста, говорю я себе, глядя мертвым взглядом в свои холодные глаза.

Я становлюсь выше и расправляю плечи, делая все возможное, чтобы натянуть свою собственную маску.

— Ты Чирилло, и ты сильнее дьявола.

С вновь обретенной силой, хотя и вынужденной, я тянусь за зубной щеткой, чтобы смыть минутную слабость.

Я работаю на автопилоте, натягивая леггинсы и толстовку с капюшоном в надежде, что смогу спрятаться в них. Если бы у меня было больше времени, мой выбор одежды мог бы быть другим. Я могла бы приложить больше усилий и попытаться показать ему ошибку, которую он совершает, снова закрываясь от меня. Но прямо сейчас у меня кружится голова, а желудок все еще ноет после того, как меня вырвало.

Я бросаю последний взгляд на комнату, убеждаясь, что у меня все есть, прежде чем перекинуть сумку через плечо и направиться к выходу.

Я смотрю себе под ноги, пока иду на кухню. Мое сердце не может вынести воспоминаний о том, как мы последние несколько дней тусовались, смеялись и наслаждались друг другом.

Теперь я знаю, что это происходит, мне просто нужно вернуться домой. Мне нужно это сделать, чтобы я мог придумать, как справиться с этим, не привлекая к себе внимания.

Деймон стоит у окна, глядя на улицу. Он натянул толстовку, которая прикрывает его голову, но проделывает ужасную работу по сокрытию напряжения в его теле.

От него исходит темная аура. По комнате пробегает рябь опасности. И я уверена, что это отпугнуло бы большинство людей. Я думаю, ему просто жаль, что я не такая, как большинство людей.

Мои мышцы болят от желания подойти и провести рукой по его спине, шепча ему на ухо мягкую поддержку, что все будет хорошо. Но я уже знаю, что это бессмысленно.

Он замкнулся, и любые слова, которые я сейчас скажу, любой аргумент, какими бы убедительными они ни были, останутся без внимания.

Не дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я подхожу к двери и открываю ее.

— Ты гребаный трус, Николас Деймос, — бросаю я через плечо, прежде чем выбежать из дома.

Он не собирается сильно отставать от меня, но, услышав такое последнее слово, я чувствую себя немного лучше.

Только когда я останавливаюсь в конце пустой подъездной дорожки, я начинаю все подвергать сомнению.

Они привезли меня сюда в фургоне, фургоне, который, как потом сказал мне Деймон, был привезен обратно в город Антом, когда он уезжал.

Мысли о парне, который привел все это в движение, не заставляют меня чувствовать себя лучше.

У меня не было с ним никаких контактов с тех пор, как он ушел отсюда на следующий день после того, как они похитили меня.

Я знаю, что так безопаснее, и я знаю, что между нами все хорошо и по-настоящему кончено, но это все еще причиняет боль. Не зная, все ли с ним в порядке, или узнал ли кто-то, что он сделал, я не могла отделаться от мыслей с тех пор, как он ушел.

Все, что я могу сделать, это надеяться. Нас здесь никто не нашел, так что это должно быть хорошим знаком того, что он просто вернулся в город и продолжил свою жизнь. Верно?

— Как мы вернемся? — Спрашиваю я, когда Деймон наконец запирает дом позади нас и присоединяется ко мне.

Его глаза на мгновение находят мои, прежде чем он снова отводит взгляд, как будто на то, что он видит в моих синих глубинах, слишком больно смотреть.