Мой любимый юрист - Анна Ардыкуца

— Вы же по телевизору сами и говорили, Роман Вадимович, что нравятся вам модельные девушки, без особого прошлого, детей и с «хорошей родословной». Вы прямо как будто не про девушку говорите, а про собаку, ей-богу. Так что я полная противоположность вашему идеалу. Поэтому танцуем и расходимся.

Он наклонился совсем плотно к моему уху и зашептал:

— Мечтай. Сам бы рад, да не могу. И сам не могу себе объяснить почему. Вот зацепила вчера, и всё. Всю ночь о тебе думал. И рад, как дурак, что сегодня встретились так неожиданно. А поцелуй…

— Безумие.

— Согласен, но ему обычно не сопротивляются.

И снова нагло начал приближать свои губы, и опять у меня всё поплыло перед глазами от его невероятного, невозможного поцелуя.

Глава 5

Я проснулась и тут же почувствовала ужасную головную боль, а в глаза больно ударил яркий свет, даже несмотря на то, что шторы были задёрнуты. И вот зачем, спрашивается, вчера нужно было столько пить? «Ну Танька, редиска, ну нехороший человек! Вот сейчас встану и всё этой якобы подруге выскажу», — негодовала я. Весь вечер вчера: «Пей до дна, пей до дна». Вдруг я почувствовала сильную, явно мужскую руку. И замерла… Тут и головную боль, и резь в глазах сняло как рукой, и я посмотрела на себя: лежу обнажённая, а мужская рука с дорогущими часами обнимает.

«Вот же чёрт! Да не может этого быть!» — я зажмурилась и чертыхнулась про себя. Аренин, Роман Вадимович Аренин!

«Не могли же мы в самом деле…»

Но тут вспомнила — могли. Ещё как могли.

Память всё услужливее и услужливее подкидывала воспоминания вчерашней ночи. Хотя многие подробности, конечно, в силу определённых причин пока не восстановились у меня в голове, но основное…

Кажется, целовались мы тогда очень долго. Потом перестало хватать воздуха, и мы остановились.

После вроде как пили уже вместе с друзьями Романа. Много танцевали. А ещё целовались почти не прекращая. Я и сейчас от одних воспоминаний об этом, кажется, вся краснею. Вот бы мне, дурище, вчера краснеть так. «Ё-ё-ё-ё… Ромка же, кажется, с Егором бедным подрался. Или, вернее сказать, его побил», — мысли метались. А потом я осознала: нет, их «охладили» в итоге. Тем более что именно с Роминой блондинкой Егор и ушёл. И даже раньше всех. М-да… Чем больше вспоминаешь, тем страшнее становится.

А потом… Тут я зажмурилась во второй раз.

Кажется, это произошло часу уже на третьем наших посиделок. Мы в который раз танцевали и начали оголтело целоваться. Чёрт, и сейчас чувствую, как болят губы. Ромка вроде прошептал: «Не могу больше», а потом потащил меня за собой, да так, что я еле успевала за ним. «Точно! — озарило меня. — Мы попрощались быстро со всеми, нам вслед ещё кричали что-то, подкалывали. Вот позор-то». Оставалось надеяться, что все были настолько пьяные, что никто ничего особо и не вспомнит. Я-то вон с трудом вспоминаю.

Потом ресепшен — всё для полноценного отдыха гостей во всех смыслах.

А дальше — здесь уже картинка чёткая — лифт, и я, зажатая Ромиными лапищами, и очередной поцелуй. Кажется, мы уже оба стонали от вожделения, и я начала расстёгивать его рубашку. Он улыбался. А потом номер… и весь мир перестал вращаться.

— Вот идиотка, — зажмурившись в третий раз, обругала себя я.

Одежда слетала с нас молниеносно, и кто кого активнее раздевал — ещё вопрос. Рома прижал меня к стене и рывком стянул добрую половину платья. И даже зарычал, увидев, что я без лифчика, а его взору открылась моя грудь с уже торчащими сосками.

— Как же я хочу тебя — сумасшествие просто.

И его губы начали терзать уже всё, что только могли достать у меня на теле. Я не отставала и сняла его рубашку, дотрагиваясь до упругих, рельефных, накаченных мышц. От этих прикосновений я восхищённо замерла и почувствовала, как в мой живот упирается его возбуждённая плоть.

— Иди ко мне.