Дыши - Кристен Эшли

— Не надо, Марк, — повторил Чейз.

— Я не знал, что ему одиннадцать. Я не подумал попробовать поискать вне…

— Это не твоя работа, — перебил его Чейз. — Твоя задача — работать и учиться. Моя работа заключается в том, чтобы помогать тебе учиться. Я тоже не знал, что ему одиннадцать. И тоже не предложил изменить параметры поиска. Я просто ждал. Ждал, что ты сделаешь то, чего ты не знал. Этот промах на мне, Марк, а не на тебе.

— Я стажируюсь, чтобы…

— Забудь, — снова прервал его Чейз.

— Если бы мы знали, могли бы…

— Забудь, — приказал Чейз.

Глаза Марка расширились, но горестным голосом он спросил:

— Забыть, зная, что я неделями прятал этих детей от их родных, а девочку держала в плену сумасшедшая, и все потому, что я не сделал чего-то такого простого, как поиск с более широким возрастным диапазоном?

— Да, — ответил Чейз, и Марк моргнул, а Чейз продолжил: — Слушай, парень, хочешь сделать карьеру в правоохранительных органах или где угодно, ты будешь лажать. Твоё начальство будет лажать и сваливать все это дерьмо на твои плечи, но ты продолжишь делать свою работу и чувствовать себя дерьмово. Хочешь быть копом, иногда решения, которые приходится принимать на лету или в ходе длительного расследования, не будут правильными. Потому что ты человек. Ты должен давать себе поблажку, иначе, чем бы ты ни решил заниматься в этой жизни, потянет тебя вниз. Одну вещь ты можешь усвоить сейчас: когда кто-то дает тебе задание и не объясняет его полностью, то дерьмовый результат отражается на них. Я дал тебе задание и наугад предположил возрастной диапазон. Ты сделал то, что тебе сказали. Мы оба должны жить с этим. Но не бери на себя эту вину. Избавься от нее. Вынеси из этого урок. И двигайся дальше. Это лучшее, что ты можешь сделать, и я собираюсь сделать то же самое.

Марк изучал его, а затем тихо спросил:

— Ты не злишься?

— Злился вчера. Теперь, видя твое лицо, видя, что тебе не плевать, я все еще злюсь. Но на себя. В моей жизни происходило много дерьма, и я не уделял ничему должного внимания. Я облажался и заставил тебя чувствовать то, что ты чувствуешь сейчас, и это я удерживал этих детей от их родных. Но сегодня вечером они увидятся снова, и скоро вернутся дома и поправятся. Все закончилось. Мы извлекаем из этого уроки и идем дальше.

Вот оно. Фэй стояла у него за спиной, даже когда ее там не было. Фэй научила его, что он не может нести бремя всего мира. Научила его давать себе поблажку. Научила его, чтобы он мог передать это знание порядочному парню, который хотел делать в жизни добрые дела, но не взваливал бы весь мир на свои плечи, как это делал Чейз в течение тридцати пяти лет.

Марк выдержал его взгляд. Затем кивнул и сказал:

— В следующий раз я изменю поиск.

Чейз чертовски надеялся, что следующего раза не будет.

Но он этого не сказал. Он кивнул.

Марк тоже кивнул и пошел прочь, а Чейз смотрел ему вслед.

Затем он дал себе время, заставил себя отпустить ситуацию, вздохнул, залез в грузовик и направился к Фэй.

* * * * *

Чейз моргнул, понимая, что что-то не так.

Рассвет еще не наступил, было темно, и он не только чувствовал, но и ощущал, что остался один в своей постели.

Он лежал неподвижно и молчал, прислушиваясь, не в ванной ли Фэй.

Ничего не услышав, откинул одеяло, подошел к комоду, достал пижамные штаны и натянул их. Он шел по темному, тихому дому, ничего не находя, ничего не видя, пока не заметил, что входная дверь распахнута, а штормовая закрыта.

Бесшумно ступая босыми ногами по деревянным полам, он прошел в фойе, выглянул за дверь и увидел Фэй в ночной рубашке, его толстовке и теплых носках, сидящую в кресле-качалке, как обычно сидел в ней он: закинув вытянутые ноги на перила крыльца.

Ее глаза были нацелены на равнину.

Стоял май, но в долине было еще холодно. Ноги у нее, должно быть, замерзли.