— Мои родители отказались от меня. — Это все еще ранило… реальность этого. Я всегда думала, что причина, по которой мои родители должны были отказаться от меня, изменит мое отношение к этому. Возможно, искупит их вину. Но даже столетний долг не мог сделать это менее болезненным.

— Вторая карта. Луна.

— Мой подарок?

— Да. — Она подняла голову, ее глаза были мягкими от сострадания. — Это предупреждение.

Мой желудок сжался.

— Предупреждение о чем?

— О том, что все не так, как кажется.

Я пожала плечами.

— Думаю, это имеет смысл в той ситуации, в которой я сейчас нахожусь.

— Это также послание, Мила. Послание, чтобы ты доверяла своей интуиции. Доверяй своим инстинктам и смотри сквозь иллюзию лжи и обмана.

Слова Елены, отягощены предупреждением, словно кто-то залил бетоном мой желудок.

Она взглянула на третью карту. Императрица.

— Тебе нужно быть осторожной, Мила. Тем более что…

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Елена вскочила на ноги, и крупная фигура Святого отбросила тень на колоду карт.

— Я просто…

— Ты знаешь, как я отношусь к карточным гаданиям, Елена. — В его голосе слышался гнев, враждебность, которая волнами исходила от него.

Я выпрямилась и взяла Елену за руку, стараясь двигаться впереди нее.

— Это была моя идея. Я попросила ее погадать мне.

Он не сводил взгляда с Елены. Казалось, он даже не слышал моих слов, словно отказывался признавать мое существование… пока его глаза не заметили карты. На его лбу образовались бороздки, и он бросил в ее сторону предупреждающий взгляд, весь их разговор происходил без единого слова. Но я чувствовала, чувствовала, что между ними что-то происходит, что-то, что я не должна была улавливать.

Я сделала два шага и наклонился к Сэйнту.

— Я попросила ее погадать для меня. Кроме того, это всего лишь карты. В них мало правды.

Когда он посмотрел в мою сторону, я увидела, что слова горят на кончике его языка, прося порицания и презрения. Я ожидала этого, расправив плечи, но он удивил меня, прикусив язык.

— Елена, не поможешь ли ты Миле подготовиться к балу? А также собери сумку на ночь, так как мы остановимся на ночь в отеле в Риме.

— Конечно, Марчелло. Пойдем, Мила. У нас много дел.

Я оторвала взгляд от его лица, собираясь обойти его, но он схватил меня за локоть и притянул к себе, прижимаясь своими губами к моим, целуя меня так, словно мой вкус был противоядием от яда, который чернил его душу. Наши рты сомкнулись в страстном поцелуе на пять секунд, которые, казалось, длились целую жизнь. Удивительно, как его губы могли заставить все плохое вокруг нас исчезнуть, поставив весь мир на беззвучный режим. Он прервал поцелуй и откинулся назад, внимательно изучая меня сверху донизу.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да. А что?

— Просто спросил. Я просто вспомнил в лифте тебе было нехорошо.

Я улыбнулась.

— Теперь я в порядке. Не волнуйся.

— Хорошо. Его выражение лица смягчилось. — А теперь иди и надень то красное платье, которое я хотел бы сорвать с твоего тела позже.

Я оскалилась в однобокой ухмылке.

— Немногого ли хочешь?

— О, ты даже не представляешь.

— Думаю, представляю. — Я прикусила губу, чувствуя, как по щекам разливается жар, и развернулась, чтобы пойти в другую сторону, слегка покачивая бедрами, так как чувствовала его горячий взгляд на своей заднице.

17. СВЯТОЙ

Я захлопнул дверь и вошел в кабинет, где меня ждал Джеймс.

— Он будет там.

— Сукин сын. — Я топал через комнату.

— Вполне логично, что он там будет, ведь он единственный человек, который может представлять семью Торрес.

Я сел в кресло и сжал кулаки.

— Я не доверяю ему рядом с ней.

— Я тебя не виню. Особенно если он знает о том дополнительном пункте в завещании своего отца.