С изюминкой - Стейси Харт

— Не стоит. Через несколько недель мы точно узнаем, кто это будет. Если победа за ним, он никогда не позволит мне смириться с этим. Никогда. Он может даже осквернить мое надгробие чем-нибудь, устроив там вечеринку, как было в Колумбийском университете.

Лили скорчила гримасу.

— Есть ли вероятность, что он побьёт тебя из-за места?

— Всегда есть вероятность. На это влияет множество факторов, и я не могу притворяться, что знаю, где мое место. Саймон — наследник богатой семьи, в его генеалогическом древе есть поколения выпускников. — Я вздохнул и попытался избавиться от небольшого напряжения, которое закралось в мою грудь. — Я сделал всё, что мог и больше от меня ничего не зависит.

Она кивнула.

— Ожидание — самое трудное. Пока мне не предложили контракт с труппой, каждая репетиция была наполнена тревогой. Я чувствовала, что должна выжать из себя всё, что только есть, потому что если бы я этого не сделала, то проиграла бы. Я облажаюсь. Каждая репетиция была важна, чтобы получить контракт, получить приглашение и остаться. Когда я была студентом, то была сама не своя. Не могла спать, мало ела… попасть в труппу было всем, ради чего я работала. Вся моя жизнь была в этом отборе. Кто знает, что бы со мной случилось, если бы я не сделала это.

— Ты бы поступила в Джульярд и получила престижную работу где-нибудь в таком же важном месте, как Нью-Йоркский городской балет. Не может быть, чтобы твой талант остался незамеченным.

— Спасибо, Уэст. — Она покраснела. — В любом случае, я ненавижу, что тебе нужно так долго ждать, чтобы узнать о решении по своей заявке, особенно если какой-то кретин достает тебя.

— О, не беспокойся обо мне. Я справлюсь с Саймоном.

Мы подъехали к Метрополитену, и я заплатил водителю такси, прежде чем открыл дверь и вышел, снова протянув руку, чтобы помочь Лили выйти. Мы молчали, пока поднимались по ступенькам, Лили держала меня за руку, впитывая всё происходящее. Фонтаны во внутреннем дворе были освещены, как и массивные арочные окна Метрополитен-оперы. Это было похоже на часовню. В каком-то смысле, я надеялся, что так оно и было.

Я украдкой взглянул на Лили, пока мы шли, снова пораженный ею. Её лицо сказало то, что я думал о зданиях вокруг нас — глаза, полные удивления, губы в легкой улыбке — и я проследил за линией её челюсти до затылка длинной шеи, где маленькие завитки светлых волос касались кожи.

— Я люблю это место ночью, — сказала она, когда мы проходили мимо оживленного Линкольн-центра на западной стороне двора. — Ты же знаешь, я никогда не прохожу этим путем, особенно ночью. Такое чувство, что мы входим во что-то потрясающее, не так ли?

— Так и есть, — тихо ответил я.

Она улыбнулась мне, когда мы шли мимо фонтана ко входу, всё это время я пытался разобраться в том, что не так с моим мозгом. С Лили всегда было легко, до недавнего времени.

Теперь я чувствовал, как всё исчезает и обрушивается в один момент.

Я открыл дверь, и мы прошли по роскошной красной ковровой дорожке через билетера и до бара.

Пожилая женщина и её муж подошли к нам, когда мы ждали свои напитки.

— Простите, мисс?

Лили повернулась к ней.

— Да?

— Простите за вторжение, но вы — Лили Томас?

Она приветливо улыбнулась и протянула руку.

— Так и есть. Приятно с вами познакомиться.

Женщина просияла и взяла её за руку, положив свободную руку сверху.

— О, я так и знала. Видела ваше дебютное сольное выступление в «Жар-птице» прошлой осенью, и это тронуло меня, правда. Вы восхитительная танцовщица.

Щёки Лили раскраснелись, глаза заблестели.

— Большое спасибо, мэм. Для меня очень много значит, что вы нашли время, чтобы подойти и поздороваться.

Я думал, что сейчас лопну от гордости.

Женщина взглянула на меня, когда отпустила Лили.

— О, это твой парень? Какая вы прекрасная пара.

Щеки Лили вспыхнули.

— Это Уэстон, мой очень близкий друг.