Беспринципный - Белла Корте

Рука, которую он протянул мне, обрела более твердую форму, жила в этом моменте, и я заметила татуировку, которая покрывала всю его левую руку. Она начиналась у запястья и заканчивалась в начале длинных пальцев. Рисунок складывалась в морду рычащего черного волка. Глаза животного были ярко-голубыми, как и у него.

Если этот мужчина хочет, чтобы женщина занималась с ним всеми видами секса, зачем ему вообще кому-то платить? Я готова была поспорить на свою черствую буханку хлеба, что почти любая женщина захочет, чтобы он к ней прикасался. Капо был потрясающе привлекательным, и в нем было что-то такое, что уравновешивало его красоту. Это было что-то дикое и грубое одновременно. В нем было нечто, что существовало глубоко внутри него, глубже физического уровня, то, что невозможно было объяснить.

Нет. Это можно было бы сделать простыми словами. Он был грубой силой. Я чувствовала, как он давит на меня, даже не прикасаясь.

Капо откашлялся, и мои глаза автоматически устремились туда. Это был первый раз, когда я видела его так близко. Точно так же, как я не заметила татуировку, я не заметила шрам, который шел у него через все горло. То был старый шрам, незаметный, но почти в тон коже.

— Мисс Флорес, — сказал Рокко, вырывая меня из транса. — Ну что, начнем?

Это заняло у меня мгновение, но после того, как Капо убрал свою протянутую руку, я прочистила горло и прохрипела:

— Да, но зовите меня Мари.

Рокко кивнул.

— Мари, — он жестом указал на место.

Я заняла его, не сводя глаз с Капо. А он не сводил глаз с меня. Между нами нарастало напряжение, но почему-то мне было все равно. Мне захотелось посмотреть на него. Я не была уверена, что когда-нибудь устану смотреть на него.

Смотреть на него издалека вдруг показалось мне грехом. Все его черты были лучше видны вблизи.

Капо занял место напротив меня, запах его одеколона заполнил мне нос, а от его движений костюм натянулся до предела. Рокко дал нам минуту, пока листал бумаги, лежавшие перед ним.

Капо снова взял меня за руку.

— Марипоса, — сказал он. — Можешь звать меня Капо или Мак.

Я прочистила горло, зная, что это прозвучит не так, как мне хотелось бы, когда я заговорю. Я все еще не брала его за руку. Я знала, каково это - ощущать его прикосновение, и почти боялась, что искра погаснет, когда наши руки соприкоснутся. Интересно, не погасла ли искра, когда он дотронулся до меня в темноте в клубе? Я ее почувствовала.

— Я бы предпочла называть тебя Капо, — сказала я тихим, скрипучим, словно мне в рот насыпали песка, голосом. — А ты можешь звать меня Мари.

Я протянула руку, чтобы установить связь, не желая показаться трусихой, но когда я приблизила руку, касание превратилось в подобие жеста «дай пять» только немного вбок. Слишком рано. Было слишком рано снова прикасаться к нему. Быть пойманной им. Я не хотела, чтобы мои глаза выдали то, чего он, возможно, не увидел в темноте. Как сильно он на меня подействовал.

Капо ухмыльнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

— Марипоса, — произнес он испанское имя с итальянским акцентом. — Я буду звать тебя Марипоса. Бабочка.

Бабочка. Я склонила голову набок, почему-то думая, что так смогу лучше его разглядеть. Это не проясняло ситуацию, но с любого ракурса его внешность ошеломляла. Самая красивая вещь, которую я когда-либо видела, не считая моей любимой. Бабочек. Вот почему я ненавидела, когда люди, которые ничего для меня не значили, называли меня моим полным именем. Это было единственное, что было особенным во мне, и когда они сухо произносили мое имя, как будто оно ничего не значило, это усиливало все, что я чувствовала — быть невидимкой. Гусеница все еще застряла в уродливой фазе своей жизни.

Ничего не имела против того, как он произносил мое имя своими полными губами. Мне понравилось, как Капо с акцентом произнес мое имя. Марипоса. В его устах оно звучало... по-особенному. Даже красиво.