Мое роковое влечение - Хелен Кир

Зажимаю горло, потому что кажется, что там начинает хлюпать и сипеть. Взмахиваю в его сторону рукой, попутно оседаю на пол. Подламывающиеся ноги не в силах удержать меня.

— К-р-р-р…

Последнее, что вылетает изо рта, после чего отключаюсь. Темнота. Жар. Пульсация вен. Плохо. Задыхаюсь.

— Вероника! — строгий голос зовет меня.

Я плаваю между прослойками жирного слипшегося тумана. Он сизыми клоками висит в воздухе. Каждое касание противно и мерзко. Это похоже на старый разодранный матрац, из которого выглядывают грязные куски ваты. Холодно и липко.

Внезапно на лицо приземляется мокрая тряпка. Меня от отвращения вырывает из дурацкого сна. Открывая глаза, вижу склонившееся лицо бывшего мужа. Он беспокойно бегает глазами по лицу и придерживает на лбу холодную пропитанную влагой ткань.

— Кир, — слабо пищу.

Не могу поверить. Просто в шоковом шоке пребываю. Он тут. Он вернулся.

Не в силах шевелиться, просто рассматриваю его. Кирилл очень изменился. Взгляд жесткий, безжалостный. Зрачки металлом отливают. Нависает, как каменный утес, готовый придавить в любую минуту.

— Вероника, все в порядке, — ласково говорит, что так значительно отличается от внешности. Все же она обманчива. — Мне многое нужно объяснить. Теперь все станет по-другому. Я все это время думал о тебе.

Слова заставляют вжаться в подушки и замереть. Чтобы не отвечать, прикрываю глаза и громко сглатываю. Зажмуриваюсь крепче, чтобы провалиться куда-нибудь еще. Что же делать…

— Мы снова будем вместе. Ты простишь меня, Ник? Это была не моя вина. Стечение обстоятельств сильнее. Просто был вынужден.

— Да правда, Кир? — громовой голос сотрясает стены моей квартиры. — Это ты мне расскажи тоже. Интересно послушать.

Из-за закрытых век выкатываются слезы. Макс. Он пришел.

15

Кир неспеша поворачивает голову. Слежу за каждым медленным движением, стерегу каждый шорох. Он руками опирается около головы моей Ники. При первых звуках голоса заостряется скулами и еле заметно дергает кожей.

Знаю. Знаю…

— Ну здравствуй… Гюрза, — как в замедленной съемке поворачивается и сверкает желчью. — Давно не виделись.

Сука. Еще бы век не соскучился.

— Здорово, — лениво цежу. Еле заметно выдыхаю, после того как вижу, что он перестал давить на Нику. Кир отходит и садится в кресло. Ника не двигается, смотрит прямо перед собой. Блестящие дорожки слез прочерчивают бледную кожу. Тупым зазубренным лезвием рвет сердечную мышцу, но залить себя слабостью жалости не позволяю. Перевожу взгляд на Кира. — Все закончилось?

— А ты думал я там век буду? — ядовито усмехается. — Все… Я свободен. Ника, — зовет ее.

Меня передергивает. Кир никогда не называл ее так. Все время звучало только Вероника. Приваливаюсь к стене и стягиваю капюшон. Вслед за этим срываю бейсболку, швыряю на стол. Ника реагирует на шум и приподнимается. Впиваюсь в нее взглядом. Наплевать бы на все. Подойти бы и обнять. Прижать к своему сердцу.

Как только собираюсь сделать безумный рывок, она останавливает взглядом. В грудь кол с размаха всаживается. Насквозь! Пригвождает в стене, выбивая ошметки кровавой кожи. Не могу ее подставить. Просто не могу. Всегда всем нужно ублюдское душераздирающее время, чтобы не спешить и разобраться. Могу Нике дать только минуты или часы. На большее не способен.

— Что? — ее голос на свой не похож.

— Может чай сделаешь? — говорит так, будто не было этих семи лет. — Есть у тебя чай? Или кофе?

Она так беспомощно смотрит, что решаю вмешаться. Гандон, блядь. Даже бровью не дернул, когда нелепую просьбу задвигал. Будто вчера из квартиры вышел мусор выбросить.

— Не до чая. Или может сам сделаешь, если так хочется? — нагло напираю. — Оставь Нику в покое.

— М-м-м. А что так переживаешь?