Девять дней - Хулина Фальк

Она вздыхает и продолжает молчать. Это меня раздражает. Почему она просто не сказала мне, что происходит? Это потому, что Грей здесь? Может бессонница? Но это не было бы неловко, не так ли?

Ее глаза блуждают по Грею, но она видит, что он, скорее всего, даже не заботится о ее присутствии.

— Я, э-э, — ее глаза снова переходят на Грея, — я не могу спать без Кермита, — признается она. Это восхитительно, и определенно ей нечего смущаться. Теперь я задаюсь вопросом, не такой ли сержант Фрогго новичок в чучелах животных, каким я его считал.

— Ты такая милая, ты знаешь это? — мое выражение лица смягчается, когда улыбка расползается по моему лицу. Я целомудренно целую ее губы, прежде чем прошептать:

— Я достану его для тебя.

Во что я превратился?

Никогда в жизни я не пошел бы за плюшевой игрушкой из дома девушки только для того, чтобы она могла спать спокойно — или вообще.

Какого черта ты делаешь со мной, Лили?

Грей откашливается и встает со своего места. Он берет свою тарелку, благодарит Лили за блинчики и выходит из дома. Я полагаю, он решил, что его не должно быть рядом.

По крайней мере, я сейчас наедине со своей Лилибаг.

— Ты действительно хочешь остаться дома на весь день?

Я киваю, снова притягивая ее к себе. Она немного пошевелилась, прощаясь с Греем.

Только сейчас я замечаю, что Лили пахнет розами и сексом. Это вызывает у меня улыбку, потому что я точно знаю, как это произошло. Я думаю рассказать об этом Лили, но я также не хочу ее пугать.

— Какие твои любимые цветы? — спрашиваю я, удивленный своим внезапным интересом.

Мне никогда особо не хотелось дарить кому-либо цветы, и я не думаю, что куплю их для Лили, но мне все равно интересно услышать ее ответ. Не уверен, что это потому, что ее зовут Лили, а лилии — это какой-то вид цветов — и тот факт, что я нахожу забавным, что она постоянно пахнет смесью роз и ванили, — или это просто чистый интерес в целом.

— Ты не подаришь мне цветов.

Ну теперь точно придется.

— Не планировал. Просто интересуюсь.

— Только не смейся, — говорит она, протягивая мне мизинец. Я быстро хмурюсь в замешательстве, прежде чем в конце концов цепляю свой мизинец за ее мизинец и обещаю не смеяться. — Я думаю, лилии.

— Ты думаешь?

— Думаю, я знаю. Я не уверена. Я не знаю много цветов, просто знаю, что меня зовут как цветок, и я знаю розы. Я знаю об одуванчиках, хотя не уверена, считаются ли они цветами или сорняками. И подсолнухи, конечно.

Я хихикаю, слушая, как она болтает о разных видах цветов следующие десять минут. Время от времени я откусываю от своего уже полностью остывшего блина, а также убеждаюсь, что она тоже ест.

— Какой твой любимый цвет? — спрашиваю я.

Лили поднимает плечи, пожимая плечами.

— Мятно-зеленый, наверное.

— Имеет смысл. Я принесу тебе мятно-зеленую лягушку. — Не принесу, но я все равно могу сделать что-то очень глупое.

— Колин? — голос у нее такой мягкий, любящий.

Я думаю, что ее голос — самый сладкий звук, который я когда-либо слышал. Серьезно, просто слушая разговоры Лили, у меня поднимается настроение.

— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

— Мы сейчас играем в мою игру, да? — я усмехаюсь, притягивая ее для еще одного поцелуя.

Я упоминал, что пристрастился к ее губам?

Чувствуя, как Лили улыбается моим губам, я провожу руками к ее заднице, сжимая ее. Она взвизгивает, смеется и всего один раз хлопает меня по груди.

— У меня был старший брат, — признаюсь я. Не думаю, что я когда-либо по-настоящему говорил о нем раньше. Никогда не хотел по-настоящему. Я даже не рассказала Аарону об Эйдене. Я хорошо спрятал свою боль, скрыл дыру, которую он оставил в моем сердце, когда умер.

Но, может быть, Лили пора понять, почему я это делаю, почему я хочу, чтобы она осталась в живых. Хотя впустить ее было бы огромной ошибкой. Может быть, даже самой большой.