Девять дней - Хулина Фальк

— Ты же знаешь, мама была бы не рада узнать, что я начал снова.

— Я не могу поверить, что она могла так поступить с тобой. Я имею в виду, она знает, как много катание на коньках значит для тебя. Она знает, как сильно ты это любишь.

Теперь я чувствую себя виноватой. Я ненавижу лгать ему. Но я не могу сказать ему правду. Может быть, я когда — нибудь расскажу ему. В его письме, например.

— Ну, без обид, но я все равно больше не хочу, чтобы она была в моей жизни. Лиз была матерью, которой у меня никогда не было, сколько я себя помню.

Да, Лиз Марш, новая мать Аарона. Та самая, кто разрушила брак моих родителей. Но, эй, мой отец любит её, и она, конечно, любит его, так что я рада за них. И за Аарона.

— У тебя была мама, пока тебе не исполнилось пять, — напоминаю я ему.

— Почти пять, — поправляет он. — Но да, наверное. А потом она оттолкнула меня, как будто я вообще ничего не значил.

Шестнадцать лет назад наши родители решили развестись. И как бы то ни было, все делится пополам, когда развод не проходит мирно. Дом пришлось продать, деньги за него разделили пополам. Все вещи до единого были проданы, а деньги разделены пополам.

Их дети. Тоже разделены.

Они подумали: «хорошо, что у нас двое детей, даже близнецы. Так будет проще.» Один достался моему отцу, другой — моей матери.

— Лили останется со мной. Она девушка. Ей нужна её мать. Ты можешь забрать мальчика, — сказала она. Мне было всего пять, но я помню её слова так, как будто она сказала их вчера. Это стало ударом ножом в моё сердце. — Я не разрешу ей никаких контактов с тобой или Аароном. И Аарон, возможно, тоже никогда не свяжется со мной. Теперь это твоя половина, твоё обязательство. Пути назад нет.

Я думаю, что после этого я ненавидела её долгие годы. Но мне было пять, ну, четыре, но скоро исполнялось пять. Я не понимала, что происходит. Все, что я знала, это то, что я никогда больше не увижу своего брата.

Так что каждое воскресенье папа встречал меня там вместе с Аароном. Некоторое время мы катались на коньках, потом перекусывали, прежде чем он вёз меня обратно на каток, чтобы моя мама могла приехать и забрать меня.

Когда я стала старше, я привыкла лгать своей матери о том, где я буду проводить ночи. Я бы сказала ей, что иду в гости к другу, хотя на самом деле я ехала погостить к своему отцу и Аарону на выходные. Это были самые весёлые выходные, которые мне довелось провести.

И моя мать никогда не узнает об этом.

Если бы она действительно догадалась об этом, я бы не хотела знать, что бы она сделала с моим отцом.

— Как ты думаешь, она когда-нибудь жалела, что не оставила меня в своей жизни? — спрашивает Аарон.

Небольшое количество слов, но от них у меня разрывается сердце. Ответ — нет. Мама никогда не жалела, что повернулась спиной к своему сыну. После того дня она даже ни разу больше не подумала о нём. Она не хранила фотографий, не говорила о нём со мной, даже не упоминала о нём другим людям.

— Нет.

Я знаю, что это причинит ему боль, но я не могу продолжать лгать своему брату. Он милый, он не должен цепляться за неё, когда у неё явно нет намерений встречаться с ним или приглашать его в свою жизнь. Он заслуживает лучшего. Лиз — лучше…для него.

Двери в «Клэр» открыты. Обычно я бы не обратила внимания на то, кто входит, но, когда входит та же самая мускулистая фигура с катка, я не могу не пялиться.

Он здесь. Что, чёрт возьми, он тут делает?

Колин подходит к нашему столику, не сводя с меня глаз, прежде чем сесть рядом с Аароном. Его рука находит затылок Аарона, хватает его, слегка сжимает, прежде чем отпустить.

— Как дела, Лилибаг? — Колин кивает мне головой.