Всё не случайно - Асия Шаманская

— Какая сладкая девочка, — он спустился на шею, больно прикусывая, после чего явно останутся засосы. Я была готова разрыдаться от безвысходности ситуации и испытываемой мерзости. Но делу это поможет, поэтому начинаю отвечать на поцелуй.

— Вот так бы сразу, — радуется Никита. — Тебе понравится.

И снова примыкает к губам, отпуская запястья и залезая под платье. Давит на меня, чтобы я легла на стол. Опускаюсь, оказываясь ближе к бутылке виски. И в момент, когда он пытается задрать платье и сжать грудь, резко со всей силы ударяю его бутылкой по голове. Мне наплевать, что будет дальше, что будет с ним. Главное уйти, убежать отсюда. Бутылка у виски была тяжёлая, поэтому итак пьяного Никиту вырубает. Скидываю его с себя, быстро достаю ключ от кабинета и выбегаю. Бармен видит меня и всё понимает.

— Он что, домогался?

— Ему там не очень хорошо. Дай бумагу.

Быстро пишу заявление на увольнение от руки и оставляю бармену.

— Передай, пожалуйста.

— Держись, Вик.

— Спасибо, — киваю. Он ни в чем не виноват, просто хочет поддержать.

Быстро выхожу и уезжаю как можно дальше от этого клуба. Когда оказываюсь дома, больше не держу себя. Смотрю в зеркало и вижу синяки на шее, запястьях. От этой картины и воспоминаний меня выворачивает, а потом я и вовсе начинаю рыдать, сидя в ванной на полу. Мне становится до боли в груди себя жалко. Я такая сильная, решаю проблемы всех и каждого, а мне… А мне некому помочь, даже пожаловаться. Хочется выйти в окно, и все проблемы закончатся, но тут мой второй телефон звонит, и я лечу к нему, вспоминая зачем живу.

— Да, Тош? Привет. Как вы? Как дела? Как Руслан?

— Привет, Вика, — оптимистично начинает парень. — Всё хорошо, насколько это возможно. У вас как?

— Аналогично, — произношу, утирая слёзы. — Собираю деньги, Аня все также по клубам.

Парень молчит, и это молчание давит.

— Дай Руслану трубку, — прошу я.

Антон передаёт трубку сыну. Несмотря на возраст в три с половиной года, он уже достаточно хорошо говорил, знал цифры и даже мог прочитать знакомые слова. Мама всю жизнь прорабатала учителем, и занималась с ним в форме игры, что очень хорошо сказалось.

— Ма-ама, пливет, — через раз выговаривает букву "р" мой герой.

— Привет, мой хороший, — зря я, кажется, слёзы утирала, так как от одного голоса моего малыша меня пробило на новую истерику. — Привет, любимый. Как ты? Как твои дела?

— У нас всё хорошо. Мы с Антоном играем, вчера он мне сказку читал, а ещё он меня учил стрелять липучками. Пледставляешь, мама, я попадал плямо в центр.

— Представляю, малыш.

— Мамочка, а когда ты приедешь? — закусываю кулак.

— Скоро, малыш. Скоро мы снова будем вместе. Я буду варить тебе кашу, будем ходить в кино, зоопарк…

— И в тил! — восклицает малыш.

— И в тир, — смеюсь. Чуть-чуть потерпи, хорошо?

— Холошо, мама. Я тебя люблю.

— И я тебя, малыш, очень-очень. Сильнее всех, — дурацкие слёзы, когда они закончатся.

— Алло, — говорит уже Антон, но я лишь всхлипываю в трубку.

— Вик, у нас всё хорошо, правда. Я слежу за ним, если что, звоню сразу.

— Я знаю, — шепчу. — Кроме тебя, я бы никому и не доверила, Тош. Спасибо тебе.

— Ой, Вик, — устало вздыхает. — За что? У нас с тобой просто общее горе. А Аня… Она спрашивает обо мне?

— Тош, она вообще связь с реальностью потеряла, мне жаль, но врать не буду. Ей на всех плевать.

— Да, — вздыхает Антон.

— Я скоро всё решу, обещаю.

— Береги себя, — просит Антон.

— И вы, пожалуйста.

Он отключается, а я бреду в душ, чтобы смыть всё это с себя. Весь день и всю ночь. Время восемь утра, а в три часа дня я должна быть у Тимура. Мне интересно, что он хочет от меня, не вижу смысла игнорировать.

Пью успокоительное и ложусь спать, предусмотрительно заведя будильник. Сон тревожный, кошмарит и потряхивает, возвращая меня к событиям паручасовой давности.