Художник моего тела - Пэппер Винтерс

Гил был художником, но я сомневалась, что он когда-нибудь возьмет флакон красного лака для ногтей и выльет его на мое постельное белье и подушки, окрашивая их в едкий багряный цвет, превращая пушистый уют в тканевые трупы.

Он не стал бы делать то, от чего так сильно пахнет смертью.

Инстинкт подсказывал мне, что нужно бежать.

Я схватила одежду, запихнула ее в вещмешок и выбежала из здания. Надеясь, что полицейские все еще будут где-то снаружи, я бросилась бежать. Им нужны были улики для задержания преступника? У меня они были.

На этот раз у Гила было неопровержимое алиби. Ничто не могло оспорить факт пребывания в полиции, когда в моей квартире без приглашения находился человек, явно угрожающий моей жизни. Я могла рассказать им о похитителе — назвать номер машины. Могла бы внести свою лепту в защиту Гила для разнообразия.

Но у обочины не оказалось машины. Никого не было, чтобы записать мои показания. Только молодая пара, прогуливающаяся под руку, обеспечивала мне безопасность, когда я вылетела из здания и чуть не споткнулась о них.

Их глаза расширились от моей ярко-зеленой кожи, а потом они захихикали, когда я споткнулась в спешке.

Мои руки дрожали, когда я отпирала хэтчбек Гила, бросала свою сумку на заднее сиденье и пристегивалась. Мои навыки вождения были довольно скудными. Но я отбросила дрожь и включила передачу, в голове роились сценарии и решения. Гил хотел, чтобы я поехала к нему на склад. Но парень знал, где живет Гил. Он избил его и пытался похитить меня прямо на улице, поэтому я не решилась отправиться туда одна.

Проехав по своей улице, я свернула на главную дорогу и закусила губу, обдумывая возможные варианты. Потом оглянулась и увидела машину. Которая не висела у меня на хвосте с тех пор, как я покинула здание.

Может, это просто совпадение?

Я снова бросила взгляд на зеркало заднего вида, изучая черный фургон. Позднее полуденное солнце сверкало на поцарапанной краске, показывая вмятину, которая совпадала с той, что я видела, когда Гил стоял на коленях, принимая безответные оскорбления.

Это не было совпадением, и впервые предупреждения Гила об опасности были уже не неудобной угрозой, а вполне реальной заботой.

Опустив одну руку с руля, я снова взяла телефон и нажала повторный набор. Выскочив на другую полосу, я бессистемно повернула налево без оповещающего сигнала поворотника.

Я изучала своего преследователя, пока в ухе раздавался разочаровывающий звон.

Черный фургон юркнул за мной, заслужив гудок от какого-то автомобилиста.

Мое сердце замерло.

Это было по-настоящему.

Он не просто ехал в моем направлении. Фургон преследовал именно меня.

Вызов снова не сработал, и я перестала быть испуганной мышкой. И хотя давно не водила машину — благодаря бюджетному общественному транспорту — это не останавливало меня, когда я выжала на педаль газа и рванула вперед.

Свернув на другую полосу, я обогнала синий седан передо мной и пролетела на желтый свет, пока все остальные машины тормозили.

Фургон помчался вперед, на красный свет.

По моей коже бежали мурашки предчувствия. Я бросила взгляд на указатель уровня топлива.

Четверть бака.

Как далеко я смогу уехать, прежде чем у меня закончится возможность бежать? Куда, черт возьми, я могла пойти? Моих родителей не было в стране. Гил был занят совсем другим. Мои друзья по танцам не знали, что со мной делать после моего исчезновения и отсутствия связи в последние несколько лет.

Мне буквально не к кому было обратиться и некуда идти.

Я разогналась и свернула на боковую улочку, которая вела к причудливому мощеному переулку.

Плохой ход.

Пешеходы загромождали пространство, а также тележки с едой, сгрудившиеся у обочины.

Приложив ладонь к клаксону, я получила несколько приветствий одним пальцем, пока прокладывала себе путь вперед. Фургон последовал за мной, и наша погоня превратилась из быстрой в ползучую.