— Алло. — Белозеров взял трубку и, услышав оппонента, позеленел. — Где и когда?

Мы с замираем сердца ждали, когда Григорий наконец скажет нам, кто звонил ему. По его реакции я был уверен, что дело казалось дочери.

— Ну? Это Настя? — первым не выдержал я.

— Нет. — Белозеров смотрел на меня стеклянными глазами. Как будто призрак увидел. Или услышал. — Это ее мать.

Что? Какая мать? Настя что, к матери сбежала? Она ведь ее так ненавидит. Или мне тогда это только показалось?

Значит, мать вернулась. Зачем? И какое отношение она имеет к исчезновению Насти?

Глава 46 Настя

Я с замиранием сердца смотрела на женщину, которая когда-то была моей матерью.

Именно — когда-то.

Не сейчас.

Значит тогда я не ошиблась. Это действительно была она.

— Слушаю вас. — я смотрела на нее и понимала, что у меня нет никаких чувств к этой женщине. Совсем. Даже разочарования уже не осталось. Я переболела. И тот мой взрыв, который случился в машине Максима после приема, просто поставил точку. Прорвало и все. Улеглось.

— Ну здравствуй, дочка. — в ее глазах я заметила тоску. Или показалось.

— Вы ошибаетесь. — я склонила голову и еще раз посмотрела на нее, прислушиваясь к себе. Нет. Ничего. — У меня есть только отец.

— Ну зачем ты так? — она сделала шаг на встречу. А я резко шаг назад. Эту женщину я не могла впустить в свое личное пространство.

— Извините. Но вы обознались. Матери у меня нет. Она умерла, когда я пошла в первый класс. Меня воспитывал отец.

Я развернулась и пошла проч. Но успела сделать лишь пару шагов, как она снова обратилась ко мне.

— Настя, дочка, подожди. — она попыталась ухватить меня за руку. — не говорит так. Это очень обидно.

— Обидно? — я была в шоке от такого заявления. И меня порвало. Я и забыла, что мне все равно. — Обидно говоришь? Да что ты знаешь об этом чувстве? А хочешь я тебе расскажу? — и меня понесло, не дожидаясь ее ответа. — Ты просто представь девчонку семи лет в школьной форме с большими бантами, которую родная мать бросила на глазах у всех на линейке. Просто постарайся представить, что чувствует маленький ребенок, когда его мать уходит в самый ответственный момент. Уходит так, что даже малявка понимает, что она уходит навсегда. Понимает, кричит, зовет, но все напрасно. Представила? Как думаешь, что чувствует семилетний ребенок, оставшийся один на один со своей бедой? — она молчала. Только губы ее слегка дрожали. Но мне не было ее жаль. Как и ей тогда. — Нет, это не обида! Совсем не обида!. Так умирает любовь в родному человеку. Все! нет ничего!

Я не заметила, как перешла на крик. Мне было плевать, что вокруг люди. Что все они смотрят на нас, оборачиваются.

Ситуация повторилась. Прошло чуть меньше двадцати лет, а я снова стою кричу. И мама тут. Проклятое де-жавю! Но сейчас я уже не та маленькая девочка. Сейчас мне уже не нужна мама. У меня есть отец. И я научилась жить без нее.

Слишком поздно.

— Настя, дочка, послушай… — она снова сделала шаг мне на встречу. Но я уже была так зла, что не могла даже находиться рядом с ней. я ошиблась. Это точно не равнодушие.

— Нет! — резко оборвала я ее. — не хочу ничего слушать. Слишком поздно для оправданий и объяснений. тебе не кажется? И не называй меня дочерью. Нет у тебя дочери. Ты потеряла ее тогда там, на школьной линейке. Когда выбор сделал не в ее пользу. В тот день ты умерла для меня. только папа у меня есть. Он заменил мне тебя. Всех заменил. Он мой самых дорогой человек! Я не знаю зачем ты пришла. Но скажу, что в любом случае зря. Нам с тобой не о чем говорить. Не приходи больше. Не надо.

— Ты ведь ничего не знаешь, — она продолжала идти за мной в надежде достучаться до меня. — Дай мне хотя бы возможность объяснить.