Станешь моей победой - Викки Марино

— Я не хотела, честно! Я же люблю вас! — глядя на то, как мама в каких-то муках ловит губами кислород, принимаюсь искать домашний телефон, чтобы набрать «03». — Сейчас… Сейчас скорую вызову. Мамуль, держись!

— Пока скорая приедет, неделя пройдет! Неси воду и аптечку! — рявкает отец.

Подрываюсь на месте и несусь на кухню. Сердце бешено бьется в груди, пульс в висках долбит. Пытаясь найти лекарства, судорожно рыскаю по шкафам и задыхаюсь от слез. Если с мамой что-то случится, я себе этого никогда не прощу. И только сейчас понимаю, что это и есть первый результат моих действий.

В спешке хватаю бутылку, таблетки и, зажав их подмышкой, несусь обратно в комнату. Но какого было мое удивление, когда, войдя в спальню, я увидела, как родители оживленно размахивают руками и о чем-то тихо шепчутся. Но, увидев меня, резко прекращают разговор.

— Мам, тебе уже легче? — спрашиваю виновато, протягивая лекарства.

— Легче? Да я едва от разрыва сердца не умерла! О чем ты думала, Анна, когда такое говорила? — озлобленно цедит мама, разбавляя водой успокоительное. — Побойся Бога, милая, перестань гневить небеса! Или в тебя лукавый вселился?

А дальше начинается что-то нездоровое. Перебивая друг друга, родители, словно сорвавшись с цепи, принялись ругать меня, на чем свет стоит. Обвиняли, что я отбилась от рук и не способна понять простейшие вещи. Упреки, критика и желание подавить волю, которой у меня и так нет. Находясь в самом центре этой безумной бури, я мечтала только об одном — иметь возможность обнимать Мирона.

— Анна, что с тобой происходит? Ты сильно изменилась в последнее время, — продолжает допытываться папа. — Может, у тебя какие-то проблемы?

Но если отец пытается хоть как-то контролировать ситуацию, то маму же рвало на части. У нее стоп-кран редко срабатывает. Как правило, это бывает, когда она просто выдыхается от жестких монологов, которыми заходится на несколько часов.

— В общем, слушай сюда… — шипит мама будто ядовитая змея. — Вечером к нам приходят Албанцевы. И не дай бог ты выкинешь что-то подобное, клянусь, Анна, я завтра же отправлю тебя под венец, поняла меня? — пыхтя от злости, больно сжимает мои плечи. Уверена, что от ее пальцев на коже останутся синяки. — Я спрашиваю, ты меня поняла?

Киваю, задыхаясь от слез и безысходности. А разве у меня есть другой выбор? Даже если я выступлю с протестом, это ничего не изменит. Родители все уже решили и с выбранного маршрута не свернут — будут идти до конца. Отбиваться здесь просто бесполезно. Да и у меня нет сил сопротивляться этому натиску, потому что знаю: я все равно проиграю.

Но тут ведь вопрос в другом: как мне жить с выбором и решением родителей? Почему, стоит тебе расправить крылья, кто-то вдруг решил, что имеет право их обрубать?

— Дочка, хватит так убиваться. Мы же не со зла, — не знаю, то ли отец пытается сгладить углы, то ли играет на моих чувствах. — Ты просто пока не осознаешь, какая удача нам подвернулась. И злиться — это нормально. Потом поймешь, что все было ради тебя. Поэтому предлагаю успокоиться и спокойно пообедать. Там бабушка тебе столько закруток передала, — обнимая меня, гладит по голове, как будто и не было этого убийственного скандала.

А я больше не выдерживаю такого хлесткого лицемерия и просто захожусь в истерике. Плачу навзрыд, уткнувшись отцу в грудь. После этого фееричного концерта, похожего на самую масштабную утопию, не знаю, где найти силы, чтобы заново настроить внутренний баланс. Сейчас же мне хочется только одного — громко кричать, заглушая боль, и послать всех к черту.

Но как известно, черная полоса порой вытесняет белую. И если я думала, что на этом мои мучения закончились хотя бы на сутки, то я глубоко заблуждалась…