Мой любимый враг - Ася Бедная

Он преимущественно молчал. Может, в принципе неразговорчивый, а может, со мной не хотел. Подумаешь, гордый какой. Не хочет во мне человека видеть, ему проще, чтобы я мерзкой нежитью оставалась. Хотя, конечно, видок у меня жуткий. Я ж не знала, что мне с добрым молодцем в поход отправляться, собралась бы получше. Не такая бы старая стала. В своём бы облике не поехала, конечно, незачем ему знать, кто я на самом деле. Молодой ведьме он бы не предложил сотрудничать: в силы не поверил или просто испугался. Убил бы — и сказке конец.

А мне молчание давалось тяжко. Я даже в своём доме постоянно разговаривала: то с кошкой, то с мороками, а то с Лешим. Он, бывало, заглядывал ко мне на огонёк, даже клинья подбивал. Но я не поощряла, а он не настаивал, опасался. Лесовой же — чистая природа, а во мне куча стихий намешано, ему до моего уровня как пешком до Царьграда.

— Как тебя зовут? — наконец не вынесла я.

Молчание.

— Ну это уже глупость! Мы с тобой бок о бок весь ближайший месяц будем. Как мне к тебе обращаться, если что? «Эй, ты, добрый молодец! Да нет, не ты, а тот, который не такой добрый»?

Фыркнул.

— Дарий.

— А меня называй Госпожа Ведьма.

Ответом был тяжёлый взгляд.

— Я Арина.

— Непохожа ты на Арину.

— Ну знаешь, мама с папой не спрашивали, как меня назвать!

Он поравнялся с лошадью и поглядывал иногда на меня снизу вверх. Кобылка послушно шла вперёд по дороге и без его понукания.

— А ты помнишь родителей? — в тоне сквозило лёгкое удивление.

— А с чего бы мне их не помнить?

— Когда навь из смерти возрождается, вся память о жизни уходит. Как ты умудрилась сохранить её?

— Так это истинная навь. А я рождённая.

Он аж с шага сбился. Его понять можно — таких, как я, исчезающе мало. Да и мы, ведьмы, о подобном особо не распространяемся. Если кто из нас умудряется дитя завести, его проще ученицей звать. Так жить легче будет и тебе, и ей.

— И от кого рождённая? Ведьмы только женщины бывают. Кто твой отец?

— Не скажу.

— Дай подумать… — Ведьмак почесал свой резко очерченный подбородок. — Вряд ли кто-то из низших, всё-таки ведьмы видом как люди, не свяжутся с водяными или домовыми. Леший? Может быть. Недаром ты одна в лесу жила, как отшельница. Хотя не похоже. Но ведь не человек же. Так кто же?

— Кащей бессмертный! — подсказала я.

— Смеёшься?

— Может быть, — сказала я и не стала больше разговаривать. Пусть подумает, потренирует извилину в голове. А то поди только мускулы развивает — вон какой плечистый.

Впереди между деревьев показался просвет. Вышли в поле. Паханное, засаженное, уже скоро жать. Гляди, как колосья налились, хоть картину пиши. А за полями и деревеньку видать. Причём не самую маленькую, похоже, не меньше полсотни дворов будет. Неужели прямо через неё пойдём? И не боится ведьмак тащить через честный люд ведьму. Ещё, чего доброго, камнями закидают, селяне человеколюбивые. Я поёжилась.

А этот прёт, словно сам чёрт ему не брат. Я хоть и напряглась, но только внутренне. Снаружи — само спокойствие. Словно это не я со связанными руками качусь средь бела дня. Ладно, прорвёмся. Если селяне начнут гавкать, отобьюсь, даже если ведьмак помогать не станет. Полог Леды всё ещё на мне, от ножа да от стрелы защитит, а если нужно будет, ещё что-нибудь через ведьмаковский Силобор протащу. Панику в деревню вывалю, пусть бегут и пятками сверкают, хоть поржу. Руки бы ещё развязать — но до такого уровня доверия нам далеко, если вообще когда-нибудь придём. Хотя представлять, что я целый месяц с зудящими от русальего волоса запястьями буду ходить, откровенно не хотелось.