Снова моя - Надежда Борзакова

Мужские губы тронула кривая усмешка. Тогда я еще не знала, что никогда ее не забуду.

— А все случилось, детка. Все, что было нужно.

Я не понимала. Абсолютно ничего не понимала. Словно в ступор впала какой-то. Застыла, как вкопанная, посреди гигантской шикарной залы, глядя во все глаза на парня с внешностью Руслана, с его взглядом, голосом, но абсолютно чужого.

— Че глазками хлопаешь, Златик? Не понимаешь ничего, да? — он приблизился, навис надо мной, оскалившись, словно зверь. — Так мозгами пораскинь, ты же умная. Попробуй хотя бы… У меня папа-миллионер. Мне только двадцать пять, а у меня уже рестик свой. Я щелкну пальцами, любая приползет на коленях. Зачем мне нужна какая-то нищебродка, дочка алкаша без гроша в кармане?

Наверное, если б он со всей силы ударил меня, было бы не так больно. Я бы не чувствовала, как мое сердце разбивается на осколки и падает к его ногам. Как следом разрушаюсь и я сама. Рассыпаюсь, перестаю существовать.

— Такая вся правильная. Все сама. Живешь на гроши, а не даешь никому! Да я поспорил с друзьями, что мне дашь, поняла? — заржал он.

Замахнувшись, я изо всех неведомо откуда взявшихся сил, ударила его по лицу. Он замер. А я даже не испугалась того, что сейчас, скорее всего, прилетит и мне.

— Пошла вон! — рявкнул так, что, кажется, звякнула дурацкая стеклянная стенка.

Не вздрогнула. Просто ушла. Даже с навороченным замком сама справилась. Вслед мне полетели шмотки. Обувь. Сумка. Все это покупал мне он. Присев на корточки, я расстегнула молнию, достала кошелек и взяла оттуда несколько купюр. Тех, что были лично моими. А еще студенческий и ключи от общаги. Остальное оставила.

Немногочисленные прохожие на улице на меня пялились. Еще бы, я же в одном платье и босиком, а на дворе февраль. Однако холода я не чувствовала. Не знаю, как вышло, что сумела поймать машину. Сунула водителю купюры, назвала адрес. А он их не взял. Так отвез. Бесплатно. Не задавая вопросов.

Возле общаги маячила одинокая мужская фигура в знакомой куртке. Коля. Он каждое утро бегает у меня под окнами. Увидит же сейчас. Ну и плевать.

— Злата? Что случилось? — крикнул на весь двор и бросился навстречу.

— Ничего, — одними губами прошептала я, намереваясь его обойти.

Но парень одним рывком поднял меня с земли на руки. Вот и хорошо, ведь ступни уже начинали неметь. Занес в здание общаги, поднялся на свой этаж.

— У меня нет никого.

Усадив на кровать, завернул в одеяло. Заметался по комнате. Ставил чайник, заливал кипятком пакетик в чашке…

— Пусть немного остынет, — поставил чашку на столик и сел возле меня, — Злата, что случилось?

— Поссорилась с Русланом. Ушла от него.

— В таком виде?

— Да, Коля, в таком виде. Еще вопросы будут?

— Извини… Дай ключи, я к тебе сгоняю, шмоток принесу.

Шмотки. Нельзя в таком виде по общаге лазить, будут слухи.

— Нет, я сама пойду, — я скинула одеяло и встала с кровати.

Пошатнулась, но удержала равновесие.

— Давай, провожу.

— Нет. Я сама.

Добравшись до своей комнаты, я тихо открыла дверь и мышью шмыгнула в полумрак. Прихватила полотенце, свои шмотки и пошла в душ. Став под еле теплые струи, намылилась. Смыла с сбея пену и снова намылилась. А потом снова и снова. Так, словно вода и гель для душа смогут смыть эту ночь. И эти полтора месяца. И эти его слова. Слух уловил чьи-то жалкие, детские хныканья. Оказывается, это я рыдаю. И на коже у меня алые отметины, так сильно я ее терла.

Поспорил.

Все слова, все взгляды, все признания — все вранье. Игра. Спор.

А я его любила.

И все теперь узнают.

У меня подкосились ноги и я осела на грязный поддон душевой кабины. Стало еще холоднее. Я сотрясалась от озноба и рыданий. Зубы стучали, я язык случайно прикусила и почувствовала во рту привкус крови.