Хозяйка судьбы - Анна Никода (2020)

— Кирх сказал, ты как раз собиралась на мост выйти, — Корсак аккуратно забрал у нее нож, занявшись остатками хлеба сам. — Сильно испугалась?

Вот значит, как они объяснили ее отсутствие? Инира осторожно кивнула, боясь сболтнуть лишнего.

— Это еще что, три года назад у нас вообще ураганом дальнее крыло разрушило, — хмыкнул парень, утешающе потрепав ее по плечу. — Там, правда, и так никто не жил, так что…

— Так! Слушаем меня! — Отиша взобралась на стул, слегка покачнувшись. Отставленная рука со стаканом, в котором плескалась наливка, сделала широкий полукруг, приковав всеобщее внимание. — Потом будете болтать, а пока вспомним, для чего вас сюда позвали… — балансируя на шатающемся стуле, который со смешком придержал Оливер, девушка обвела всех суровым взглядом и хмыкнула: — То-то же! За наши будущие магические подвиги! Уррр-ааааа!

Ее крик подхватили остальные, включая Иниру, слегка ошалевшую от собственной смелости.

Дальше все пошло, как по маслу — наливка сделала свое дело. К концу вечера Инира со священным ужасом обнаружила себя, устроившуюся на коленях у Корсака. Тот, аккуратно придерживая ее за талию, бурно жестикулировал другой рукой, споря с Оливером. Отиша, которой никогда не сиделось на месте, с Кари и Анией (однокурсницей Оливера) устроили пляски, подтащив друг к другу четыре стула, потому что на стол Виктория отказалась их пускать. Ками о чем-то тихо беседовала с двумя девушками и тремя парнями — они сдвинули головы и, похоже, даже шевелиться перестали, не иначе, как очередная телепатическая братия. Остальные постепенно растянулись по своим комнатам — за окнами было уже темно.

Когда хмель немного выветрился, стало стыдно за свое поведение, и Инира попыталась незаметно с Корсака сползти. Тот вопросительно вздернул бровь:

— Ты куда?

— Душно, — отчаянно краснея, пробормотала Инира. — Пойду подышу.

И опрометью выскочила из комнаты. В прохладе и темноте коридора ей действительно стало легче. Прислонив разгоряченный лоб к холодной стене, девушка расслабленно вздохнула. Если бы ее видела наставница… Или, упаси боги, мать.

Да, с матерью все было сложнее. Если наставнице, по большому счету, было наплевать на бастарда, то мать Иниры следила за дочерью в оба глаза. Малейшее отступление от этикета жестоко каралось. Любое пятно на безупречной репутации воспринималось как вселенская катастрофа. Когда дочка кухарки с подружками обрезала ей волосы, Инира два года не выходила на улицу, чтобы не показать позора. Ни кухарку, ни ее дочь она больше не видела.

— Репутация — это единственное, что у тебя есть! — каждый вечер они садились у камина, чтобы мать расчесала ее волосы. И повторила свои заповеди. — Все эти высокородные могут сколько угодно морщить носы, но их дочери и в подметки не годятся тебе!

Может, это и было правдой, но мать упорно отказывалась принимать единственный факт — никто не возьмет королевского бастарда, пусть даже с идеальной репутацией и знанием этикета, вбитом на подкорковом уровне, в жены.

В тех слоях общества, где законность рождения была залогом жизни будущего ребенка, само существование Иниры было вызовом всем устоям. Сколько скрытых угроз, тычков и уколов она перенесла на балах и приемах, пока мать не рассталась с этой абсурдной идеей (выдать ее за высокородного) — сосчитать невозможно. Неприкосновенность бастарда давно канула в лету: нынешний король был до смешного верен своей жене, а сила королевской власти перестала держаться на магии. В конечном итоге Инира сама по себе была пережитком истории. Она и ее собратья по несчастью. Когда был жив Антуан Второй, они с матерью еще обретались в столице и жили вполне неплохо за счет королевских дотаций. Никто не мог и пальцем ее тронуть, в прямом смысле этого слова. Даже собственная мать не смела прикоснуться к священному семени, не надев шелковых перчаток. Что не избавляло от едких слов и брошенных в спину оскорблений.