Если ты меня убьешь - Эмми Мира

— Мой папа — топ-менеджер одной крупной компании. Поработав здесь несколько лет, он получил приглашение во Францию, ему предложили работу в представительсте, вот он и согласился. Я там родился, прожил почти 15 лет, а когда сестре исполнился годик, мы переехали в Берлин. Пожили там 3 года и вернулись снова в Париж.

— А почему вы…

— Вернулись в Москву? — опередил он и повернул голову к ней.

— Видимо, тебя достали с этим вопросом, — ухмыльнулась она. Он тоже улыбнулся, а затем сказал то, чего она точно не ждала.

— Моя мама больна, она хочет умереть там, где прошло ее детство.

Дарина застыла. Он сказал это таким спокойным голосом, будто они погоду обсуждали. Хотя даже погоду обсуждают с большей эмоциональностью.

— Ты так просто об этом говоришь, — произнесла она еле слышно, смотря на свои руки на коленях.

Он сделал глубокий вдох, чем выдал себя. Конечно, ему не просто говорить об этом.

— Как думаешь, сколько раз за этот год я произнес эту фразу? Я говорю ее уже на автомате. Никаких чувств и смысла.

Ей стало дико стыдно, что она вообще завела этот разговор. Опять она лезет не в свое дело, опять наступает на больное. Поежившись, она все же спросила:

— А чем…

— У нее рак печени. Мы пытались ее вылечить в Берлине в онкологическом центре. Но химиотерапия не помогла, состояние только ухудшилось. Потому мы вернулись в Париж, маме хотелось домой. Но и там ей было плохо. Когда она поняла, что шансов нет, она уговорила папу вернуться в Москву.

— А он не хотел?

— Конечно, нет. Он ненавидит Россию, считает страной нищих и алкоголиков.

— Но он же сам русский, — не поняла Дарина.

Рома улыбнулся.

— Это не мешает ему ненавидеть русских.

Ей стало как-то не по себе.

— Я — татарка, — зачем-то ляпнула она.

Рома снова улыбнулся и взял ее за руку.

— Все нормально. Он не плохой человек. Просто детство у него было очень страшное. Отец пил и бил бабушку, детей. Выгонял их на морозе на улицу в одних колготках. Пропивал последние деньги. И никому не было дела до их семьи. Папа вместе с братом и сестрой воровали хлеб в магазине, чтобы поесть и покормить маму. Соседи не разрешали своим детям играть с ними, дружить. В школе их все обзывали и унижали. И никто… никто не пытался помочь им.

Она слушала, не отводя глаз с него. Рома рассказывал, все еще держа ее руку в своей. Это простое прикосновение отдавалось внутри тысячей мелких разрядов, как ударами тока. Его теплая и большая рука накрывает ее. Сотня маленьких пузырьков лопалась внутри, но она сосредоточено слушала его, ловила каждое слово, понимания, как ему важно все это рассказать.

— Вы вернетесь обратно, когда… твоей мамы не станет?

— Папа с Василисой точно вернутся. Ей тоже не нравится здесь жить, хотя в 6-летнем возрасте сложно иметь свое мнение, согласна?

Она кивнула. Дарина не помнила себя в таком возрасте. Или помнила, но не особо хотела вспоминать. Ее детство тоже было не простым. Единственное, что она точно помнит — родители ругаются, мама жалуется на отсутствие денег, отец — на отсутствие тепла в доме. А она сидит под столом на кухне и поет себе песенку под нос. Но ее родители живы, здоровы, только переехали к ее старому деду. Ему нужна помощь, внимание. А ей, Дарине, не нужно ничего. Наверно, так думали родители, оставляя дочь одну в самое сложное время в ее жизни.

— Мне очень жаль, что твоя мама заболела, — со всей искренностью прошептала она и почувствовала, как защепило в глазах.

Рома кивнул и снова грустно улыбнулся. «Наверно, это защитная реакция», — подумала она и на секунду представила, что такая беда случилась с ней. Что бы она делала, узнав, что мама тяжела больна? Пусть между ними никогда не было теплых отношений, и их семью вряд ли можно назвать образцовой, но даже от одной мысли ей стало очень больно. И в порыве этих чувств Дарина осторожно обняла Рому.