Больше, чем соседи - Джиллиан Куинн

— Встань на колени, — приказывает он, отступая от меня на шаг, заставляя меня желать большего.

Я делаю, как он говорит, потому что хочу все, что мне может предложить Итан — его член и правду.

— Достань мой член, — рычит он.

Когда я расстегиваю молнию на его брюках, он наклоняется вперед и прижимает левую руку к стене, не сводя с меня пристального взгляда. Его зеленые глаза темнеют и становятся шире, когда я беру его в руки. Глядя на него снизу вверх, я глажу его член и облизываю губы.

Итан откидывает голову назад и хмыкает:

— Соси его.

Моя киска насквозь мокрая, мои соки опасно близки к тому, чтобы соскользнуть по внутренней стороне бедра:

— Я сосу. Ты говоришь. Таков уговор.

Он ухмыляется:

— Отлично. Что бы я ни говорил, не останавливайся. Понятно? И никаких гребаных вечеринок жалости или слез.

В ответ я прижимаюсь языком к его стволу и облизываю его до самого кончика. Я еще несколько раз облизываю его, прежде чем засунуть в рот, вырывая из него еще один дикий звук.

Проходит минута, прежде чем он говорит:

— У меня была зависимость. Вот откуда я знаю Коннора. Он был моим дилером.

Итан крепче сжимает мои волосы и толкает свой член в заднюю часть моего горла, заставляя принять его целиком, вызывая у меня рвотный позыв. Слезы текут по моим щекам от силы его движений. Я хватаю ртом воздух и напоминаю себе дышать через нос. Пока он продолжает говорить, мне плевать.

— В больнице прописали обезболивающие, чтобы притупить боль после несчастного случая. У меня было так хреново с головой после смерти Эрика… — его голос затихает, и когда я поднимаю на него взгляд, его глаза закрыты. Он дергает меня за волосы, и я ускоряю темп. Теперь, когда у меня хороший ритм, я работаю с его стволом одной рукой, а другой массирую его яйца, работая в гармонии со своим ртом. — Блядь, — шипит он, — моя маленькая овечка точно знает, как сосать член, — проходит еще один такт, и не остается ничего, кроме звуков, срывающихся с наших губ. Затем он продолжает: — Я был зависим от опиатов. Все, что попадалось мне под руку. Вот почему мой отец перевез нас сюда. Он думал, что это поможет мне взять себя в руки. Но я разыскал наркоманов в школе. Они свели меня с Коннором, который тогда был простым уличным торговцем.

Итан был на наркоте. Мой Итан. В перерывах между сосанием и дрочкой, я пытаюсь осмыслить это откровение. Какое это имеет отношение к тому, что он сбежал, не задумываясь?

Словно отвечая на вопрос в моей голове, он выдавливает:

— Вернувшись в Бостон, я прошел программу детоксикации, о которой никто так и не узнал. Я…

Он обхватывает мой затылок обеими руками. Его член пульсирует, тело дрожит, когда он кончает мне в рот. Итан делает шаг назад и ослабляет хватку на мне. После того, как я глотаю, я облизываю кончик в последний раз, чтобы собрать все до капли.

— Черт, детка, — шепчет он, задыхаясь. — Блядь, это было… — он не находит слов. Как и я, после всего, что он только что рассказал мне о своей наркотической зависимости.

Итан хватает меня за плечи и поднимает на ноги. Мои бедра ударяются друг о друга, когда я пытаюсь встать самостоятельно. Я прислоняюсь спиной к входной двери и пытаюсь отдышаться.

— Спасибо, что рассказал мне. Я сохраню твой секрет, — я прижимаю руку к сердцу и встречаюсь взглядом с Итаном. — Обещаю.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и касается пальцами моей щеки:

— Знаю. Но это также означает, что ты не можешь написать о них. Если Коннор когда-нибудь узнает, что ты имеешь к этому какое-то отношение, он разоблачит меня и убьет тебя. Итальянцы и ирландцы — не те люди, с которыми можно связываться. Понятно?

— Но эта история могла бы сделать мою карьеру.