Он медленно входит, и я морщусь от боли, когда растягиваюсь вокруг него. Его рука сжимает мою собственную, и его голова откидывается назад от удовольствия. Он прикусывает губу так сильно, что чуть не идет кровь. Когда он достигает этой маленькой стены сопротивления, я делаю глубокий вдох.

— Ты моя, — говорит он мне. — Не Картера. Не кого-нибудь другого. Черт возьми, только моя. — Одним решительным толчком он прорывается и полностью овладевает мной. От укола боли я обхватываю его руками и ногами, напряженная, но не желающая отпускать. — И теперь эта киска тоже моя.

— Твоя, — повторяю я.

— Хорошая девочка.

Он набирает ритм, не давая мне времени приспособиться, но вскоре я стону его имя и сжимаюсь вокруг него. Его язык переплетается с моим собственным, мой вкус все еще сохраняется.

— Ты так хорошо берешь мой член. Как будто ты, блядь, была создана для меня.

Его слова толкают меня через край, и все мое тело сотрясается в конвульсиях, не испытывая ничего, кроме чистого экстаза. Погружаясь в блаженный туман, мое имя слетает с языка Нокса, как молитва, когда он опорожняет все, что у него есть, в презерватив.

Он убирает прядь волос с моего лица и целует меня с выражением в глазах, которое успокаивает все мои страхи, что он снова бросит меня после этого.

— Ты в порядке?

Я напеваю, не доверяя своему голосу, чтобы вообще что-то сказать. Нокс издает хриплый смешок. Он осторожно выходит из меня и избавляется от презерватива, прежде чем вернуться в постель, поворачивая меня так, чтобы моя голова легла ему на грудь. Его губы оставляют поцелуй на моих волосах, пока он проводит успокаивающими кругами по моей коже.

Пока я лежу здесь, слушая, как звук его сердцебиения смешивается с моим собственным, ясно одно — даже герой не сможет спасти меня сейчас.

Глава 13

НОКС

Я никогда ни в ком не нуждалась в своей жизни. Я рос без отца и матери, которая редко была рядом, в раннем возрасте я научился быть одному — и меня это устраивало, до сегодняшнего вечера. Услышав слова, исходящие из уст Делейни, о том, что мы заканчиваем отношения до того, как они действительно начались, это было шоком для моей системы. Девушки годами появлялись и исчезали из моей жизни, обычно по моей вине, но в ту секунду, когда она хотела уйти, это было так, как будто кто-то вонзил нож прямо мне в грудь.

Я сижу на кровати, прислонившись к изголовью, и смотрю, как она крепко спит рядом со мной. Мирное выражение ее лица, то, как ее волосы разметались по подушке, мягкое дыхание, исходящее от ее идеальных губ, — это все, в чем я мог потеряться, и это пугает меня до чертиков.

Опасно впускать ее. Тот факт, что она и я никогда не сможем быть чем-то большим, чем просто интрижка в выпускном классе, — это суровая правда, с которой я не готов столкнуться. Однако, если это выбор между тем, чтобы иметь ее в течение нескольких месяцев или не иметь ее вообще — ответ прост. Это почти гарантия того, что по крайней мере один из нас выйдет из этого разбитым на большее количество кусочков, чем можно собрать вместе, но я эгоистичный сукин сын. Если она никуда не денется, я тоже.

***

Ясное утро начинает заполнять комнату, и мне становится легче видеть, что я делаю. Я провожу карандашом по блокноту для рисования в умелой и отработанной манере, стараясь передать мягкость кожи Делейни. Последнее, чего я хотел, это видеть кошмар, когда она спит рядом со мной, поэтому я решил вообще не спать. Не похоже, что это было в первый раз. Бессонница — нежеланный, но почти постоянный гость в моем мире.

Когда Лейни начинает шевелиться, я закрываю блокнот и убираю его в ящик тумбочки. За эти годы я столько раз останавливался в этой комнате, что она практически моя собственная.

— Доброе утро, — шепчет она.

Я ложусь обратно и поворачиваюсь на бок лицом к ней. — Хорошо спалось?