Бунтарь - Келси Клейтон

Я больше никогда не буду пить.

***

— Подожди, значит, он приготовил тебе завтрак, признался, что без ума от тебя, а потом чуть ли не выгнал тебя? — Повторяет Леннон, пытаясь лучше понять ситуацию.

Я успокаиваю ее и оглядываю переполненную закусочную, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Просто расскажи всему чертову миру, почему бы тебе этого не сделать?

Она закатывает глаза и откусывает кусочек от своего тоста. — Не похоже, чтобы кто-то обращал на это внимание. Возьмем, к примеру, этого парня. — Она указывает на старика, сидящего через несколько столиков от нее. — Я могла бы засветить ему, и он бы даже не заметил.

У меня нет ни малейшего шанса сдержать смех при этой мысли. — Пожалуйста, сделай это. Я бы с удовольствием посмотрела, как это у тебя получится.

Ее голова склоняется набок, как будто она действительно обдумывает это, прежде чем пожать плечами. — Эх, не стоит того. И, кроме того, мы говорим не обо мне. Это касается тебя и мистера «Вне пределов досягаемости». Что ты собираешься делать?

Пожимая плечами, я не отвечаю вслух. Ясно, что он что-то чувствует ко мне, даже если это просто физическое влечение — он сам в этом признался. Единственное, что мешает мне получить то, что я хочу, — это какое-то дурацкое правило, утверждающее, что это неправильно. Ну, я на это не куплюсь. Я собираюсь заставить его понять, что, чтобы это ни было между нами, это стоит того, чтобы рискнуть всем этим.

10

АШЕР

Единственное, что хуже обычного понедельника, это понедельник, когда вам приходится преподавать в классе, полном высокомерных подростков, в восемь часов утра. Как будто вселенная придумала для меня самую мучительную жизнь и придумала это — быть учителем английского языка для кучки титулованных придурков, испытывая глупо сильное влечение к девушке, которая с таким же успехом может быть несовершеннолетней. Я не знаю, кого, черт возьми, я разозлил, но, черт возьми, они держат обиду.

Я нахожусь в середине обсуждения событий пятнадцатой главы, когда знакомый смех эхом разносится по комнате. Я смотрю в конец класса и вижу, как Тесса лучезарно улыбается и посмеивается над чем-то, что сказал Оукли. Он протягивает руку и убирает волосы с ее лица. Она слегка шлепает его по руке, но очевидно, что он не сдается. Я изо всех сил стараюсь игнорировать это — пока он не поднимает свой стол и не передвигает его так, чтобы он был вплотную к ней.

— Беккет, — рычу я, привлекая их внимание. — Раз уж ты сегодня такой разговорчивый, почему бы тебе не посидеть здесь со мной.

Когда я указываю на стол в передней части комнаты, Оукли вздыхает и встает. Тесса ухмыляется так, что говорит мн, что она точно знает, что делает. Она хотела заставить меня ревновать, и ей это удалось.

Есть две вещи, которые я узнал в ту ночь, когда позволил ей спать в моей постели. Во-первых, мой диван способен вызывать сильнейшие в мире боли в спине, а во-вторых, Тесса Каллахан вполне может быть моей ахиллесовой пятой. То, как звучал ее голос, когда она стонала мое имя во сне, запечатлелось в моей памяти и воспроизводится в гребаном цикле. Когда я ушел от нее в своей гостиной, признав то, что никогда не должно было слетать с моих губ, я понял, что облажался. Давая ей понять, что она действует мне на нервы, только разжигает ее огонь, и это не может быть хорошо для меня.

Когда Оукли надежно усаживается на свое новое место, как можно дальше от Тесс, я продолжаю урок — пока они снова не прерывают класс своим хихиканьем. Мои брови хмурятся, когда я задаюсь вопросом, что, черт возьми, такого смешного сейчас. Все становится ясно, когда я замечаю, что они переписываются по смс. Ты, должно быть, шутишь.