Удержать мою девушку - Анжела Снайдер

— Но что, если я захочу, чтобы чудовище ткнуло в меня? — говорит она через плечо, бросая на меня взгляд, от которого вся моя кровь приливает прямо к члену.

Кряхтя, я подпрыгиваю и хватаюсь за перекладину по обе стороны от ее руки, обхватываю ее ноги своими и делаю подтягивания, при этом ее пухлая задница упирается в мою эрекцию.

— Видишь, что ты со мной делаешь? — Я рычу ей в шею, прежде чем нежно укусить, а затем облизываю, чтобы унять боль.

Она стонет, прижимаясь ко мне, и я, блядь, пропал. Опускаясь, я обхватываю ее руками за талию и помогаю спуститься, скользя по всему моему телу, чтобы она почувствовала, как мне тяжело сдерживать себя.

Прижавшись губами к ее уху, я шепчу: — Думаю, ты забыла, что эта комната звуконепроницаема. Никто не сможет услышать, как ты кричишь.

Дрожь пробегает по ее телу, и она поворачивается в моих объятиях, чтобы посмотреть на меня взглядом, полным похоти.

— Обещаешь?

Я стону.

— Моя непослушная девочка, — говорю я, прежде чем мои губы обрушиваются на ее.

Прижимая ее к стене, я разворачиваю ее и опускаюсь на колени. Мои большие руки хватают ее за соблазнительную попку, сжимая и разминая ее, время от времени кончиками пальцев касаясь вершины ее бедер. Каждое мягкое прикосновение вызывает стон из ее прекрасного рта.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Лина. Я хочу услышать слова, исходящие из твоих прекрасных уст.

— Заставь меня кончить, — стонет она, прислонившись к стене.

Ее слова проникают прямо в меня, вплоть до моего тяжелого члена.

— Черт, — шиплю я, и срываю с нее леггинсы.

Я зарываюсь лицом между бедер, облизывая ее киску, прежде чем провести языком по складочкам к маленькой попке, а затем обратно. Все ее тело дрожит под моими руками, когда я прижимаю ее к стене, поедая ее, как умирающий от голода человек. И я изголодался по ней. Я голоден всегда. Ее киска — деликатес, и у меня текут слюнки всякий раз, когда я думаю об этом. На вкус она сладкая, как запретный нектар, которым я никогда не могу насытиться. Мой язык зарылся так глубоко между ее ног, что я, без сомнения, еще несколько недель буду вкушать ее сладость.

Она бормочет бессмысленные вещи в стену, когда я толкаю палец, а затем два в ее насквозь мокрую киску. Она плачет по мне, и я не могу быть счастливее. Я сжимаю пальцы внутри нее, пока не достигаю сладкого местечка, от которого она кричит. Мой большой палец прижимается к ее маленькому клитору, пока я трахаю пальцем ее киску. Но моей жадной девочке этого недостаточно, и я точно знаю, что ей нужно.

Я провожу языком по краю ее тугой дырочки, облизывая ее, пока у нее не начинают дрожать ноги.

— О боже! О боже мой, Нико! — восклицает она, практически крича.

Я не могу удержаться от улыбки, прежде чем снова облизываю ее, проводя языком по тугой маленькой дырочке, пока она, наконец, не достигает пропасти оргазма. Она переваливается через край, стонет и плачет, пока я прижимаю ее к стене, удерживая вес в своих руках, пока ее киска заполняет мои пальцы и мой язык.

Я не останавливаюсь, пока от нее не останется ничего, кроме дрожащего месива, и ее стоны не начнут затихать.

Я встаю, обнимаю ее, не желая никогда отпускать. Но когда я слышу, как она шмыгает носом, боюсь, что зашел слишком далеко. В ужасе я хватаю ее за подбородок и заставляю встретиться со мной взглядом.

Она смотрит на меня со слезами в своих характерных сине-зеленых глазах, а затем говорит мне с сексуальной усмешкой: — Твоя очередь.

Селина

Нико заставил меня плакать. Но не в плохом смысле.

Это было в очень, очень хорошем смысле. Оргазм, который он мне подарил, был таким чертовски сильным, что я потеряла контроль над своими эмоциями. Такое чувство, что я миллион лет ждала такого освобождения.