Плотское желание - М. Джеймс

— Человек, который живет в таком доме, — пробормотал он, нащупывая губами мое горло. Его рот прижимается к краю моей челюсти и тянется вниз, заставляя мои пальцы дрожать, когда я пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Это происходит гораздо медленнее, чем мне хотелось бы, мучительно медленно, и я испускаю стон от разочарования, когда расстегиваю их.

Как только рубашка распахивается, я провожу руками по его коже, испуская вздох удовольствия, когда наконец чувствую его. Он твердый и мускулистый, его кожа гладкая и упругая, и он застонал, когда я провела руками по широким плоскостям его груди, а затем опустилась ниже, позволяя кончикам пальцев зацепиться за ребра его пресса. У пупка, ниже пояса, проходит мягкая линия волос, и Данте прижимается ко мне бедрами, когда я провожу по ней пальцами.

Он такой твердый. Не знаю, как он продержался так долго. Он прижимается ко мне, ткань его брюк трется о мой набухший, чувствительный клитор, и я смутно понимаю, что ему все равно, какой беспорядок он устраивает своей одежде. Я чувствую новую волну возбуждения, мои ноги сплетаются с его ногами, и я выгибаюсь и бьюсь об него, стону от этих ощущений.

— Я могу заставить тебя кончить вот так, — шепчет Данте, его голос хриплый от вожделения. — Но боже, Эмма, мне нужно…

— Мне тоже. — Слова вырываются как дыхание, мягкие и полные потребности. Я никогда раньше не слышала от себя таких слов. Но мне все равно.

Я тянусь вниз и расстегиваю его ремень. Я художник, никогда не была неуклюжей, у меня все нормально с руками, но сейчас я чувствую, что у меня не все в порядке с пальцами, и пытаюсь расстегнуть его ширинку так быстро, что, кажется, не могу ее расстегнуть. Данте снова хихикает, своим низким, хрипловатым звуком, и его рука отталкивает мою, когда он наклоняется вперед, чтобы пососать основание моего горла.

Я задыхаюсь в тот самый момент, когда он расстегивает ширинку, и его член выскальзывает на свободу.

Боже, какой же он огромный.

Мне даже не нужно видеть его, чтобы понять это, я чувствую, как он трется сначала о мое бедро, а потом выше. Он просовывает головку члена между моими складочками, к моему клитору, и грубый стон срывается с его губ, когда он стягивает с себя одежду. Все это время он упирается в меня бедрами, трется кончиком члена о мой клитор, посылая в меня горячие волны удовольствия. С него капает сперма, я чувствую, как она теплеет и скользит по моему клитору, делая его еще более влажным, чем он есть. Он твердый, как сталь, и я выгибаюсь, стону запутывая руки в его волосах и снова целую его.

Его кожа, обнаженная против моей, кажется раем. Его мускулы напряжены, когда он в последний раз прижимается ко мне бедрами, а кончик его члена упирается в нужное место, отчего моя спина резко выгибается, и меня охватывает еще одна кульминация, когда он внезапно оказывается между нами и наклоняет свой член вниз, проникая в меня как раз в тот момент, когда я начинаю испытывать оргазм.

— Данте! — Я почти выкрикиваю его имя. Наслаждение неописуемо, его толстый, почти слишком большой член входит в меня, когда я кончаю, усиливая все ощущения. Его рука проскальзывает между нами, поглаживая мой клитор, когда он погружается в меня до самого основания, и из его уст вырывается почти болезненный звук. Другая его рука лежит на моей щеке, поворачивая мой рот к себе, он прижимается своими губами к моим, и я совершенно теряюсь.

Ничто и никогда не было так хорошо. И никогда не будет. Я смутно осознаю, что он разрушает меня для любого другого мужчины, что я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь, но мне все равно. То, как он заполняет меня, восхитительно.

— Черт, как же в тебе хорошо, птичка… — Данте тяжело дышит, его губы нависают над моими, наши тела тесно прижаты друг к другу. Он не двигается с тех пор, как погрузился в меня, и я чувствую, как он пульсирует. — Боже…