Доверься мне - Бекка Мак

— Я боюсь, Картер. Мне страшно, что я твой пробный вариант. Ты всю свою карьеру в НХЛ делал совсем другое, и я должна поверить в то, что я — женщина, которая появилась из ниоткуда и из-за которой ты вдруг захотел того, чего ты никогда не хотел раньше? — она мотает головой. — Не думаю, что когда-либо была самоуверенна настолько. Я даже не могу отпустить ту статью. Слова повторяются в моей голове, я размышляю, достаточно ли меня, а потом я вижу всех женщин, которые так хотят тебя, некоторых из тех, кто уже был с тобой, и я ненавижу… — она опускает лицо, ее плечи сжимаются, она дрожит, плачет, руки сжимаются в кулаки. — Я ненавижу, когда смотрю на них и чувствую, что меня недостаточно, что я не дотягиваю.

— Олли, — я притягиваю ее к себе на колени, и она прижимается ко мне, плачет, уткнувшись лицом в мою шею. Моя рука движется по ее спине, а грудь болит от боли, которую я чувствую так редко, от которой я такой беспомощный. Прижавшись губами к ее уху, я шепчу: — Тебя достаточно, Олли. Настолько достаточно, что ты наполняешь меня всего. И не думаю, что сравнение себя с другими хоть что-то говорит о твоей уверенности. Это естественно. Я думаю, важнее показать, что мы значим друг для друга, и быть уверенными в том, что у нас есть. Вот откуда берется это чувство «достаточности».

Мягко отодвигая ее назад, я обнимаю руками ее лицо, и провожу большими пальцами под глазами, ловя слезы.

— Мое сердце выбирает тебя, потому что ты смелая и яростная. Ты саркастична и знаешь, как ответить мне, и мне нравятся эти проявления твоей уверенности. Но я также люблю, когда ты показываешь мне свою чувствительную сторону, и мне нравится, что ты думаешь, что отлично ее скрываешь, когда у тебя все написано на лице.

Она хихикает и икает, вытирает глаза тыльной стороной запястья, размазывая тушь, и, черт возьми, каким-то образом становится похожа на енота.

— Возможно, ты сомневалась над тем, впускать ли меня сюда… — я стучу пальцем по области ее сердца, — но ты это сделала, ты впустила меня в свою жизнь, когда я достаточно вежливо попросил. Потому что ты посчитала, что я заслуживаю шанса хотя бы для того, чтобы доказать, что во мне есть нечто большее, чем мой образ в СМИ. Ты без колебаний приняла моих друзей, стала их другом, а это очень многое для меня значит. Я все время улыбаюсь, когда думаю о тебе, и образ тебя, когда ты морщишь нос, смеясь надо мной, выгравирован в моей памяти. Ты вернулась ко мне, даже когда тебе было страшно, даже когда у тебя был миллион веских причин этого не делать. И вот даже сейчас ты здесь, общаешься со мной, не смотря на то, что это тяжело.

Я прижимаю нежный поцелуй к ее губам.

— У тебя большое сердце, Олли, а с большим сердцем приходят большие эмоции. Некоторые из них — страхи, неуверенность, и это нормально.

— Но ты ничего не боишься, — шепчет она.

Тихий смешок вырывается наружу.

— Ты думаешь, я не боюсь? Еще как. Боже, я напуган до чертиков.

— Чего ты боишься?

— Я боюсь, что это всё, что вся ты — только моя. И хотя это пугает, для меня нет ничего страшнее мысли о том, что я не смогу удержать тебя, что однажды ты можешь уйти, и мне придется отпустить тебя, потому что я хочу, чтобы ты была счастлива.

Ее теплая ладонь прикасается к моей челюсти.

— Ты делаешь меня счастливой, Картер.

— Это хорошо, потому что я вроде как одержим тобой.

Ее нос морщится от смеха — одно из моих любимых зрелищ. Оливия будто фыркает, возможно, потому что все еще слегка плачет. Она наклоняется вперед, ее лоб упирается в мою грудь, и я улыбаюсь, зарываясь лицом в ее волосы.

— Ты смеешься, но я ни хрена не шучу.

В поле зрения появляется красивое, залитое слезами лицо Оливии.

— Я тоже вроде как одержима тобой.