Доверься мне - Бекка Мак

Оливия тихонько шевелится, рука скользит по моему торсу, когда я убираю телефон.

— М-м-м. Картер?

— Иди сюда, детка, — подхватив ее за подмышки, я притягиваю ее к себе, натягивая на нас одеяла и прижимаюсь к ней. — Обнимать тебя — лучшее чувство в мире.

Оливия счастливо вздыхает.

— Ты мне так нравишься.

Я прикасаюсь губами к кончику ее носа.

— Ты мне тоже очень нравишься.

Из моего рта пытаются вырваться другие слова. Слова, которые пугают и приводят меня восторг одновременно. Слова, которые несут в себе смысл, такой глубокий, такой постоянный — о связи, которая кричит «навсегда». Кажется, что еще слишком рано, и в то же время, будто они постучались в мою дверь, а я не сомневаясь впустил их.

Вот на что это похоже? Желание разделить все свои части, хорошие и не очень? Хочется взять ее руку в свою и крепко держать, пока вы делаете шаги в будущее? Шаги в неизвестность, в темноту и свет, где мы вместе преодолеваем страхи и каждый раз выходим сильнее.

Я прослеживаю взглядом мягкие линии лица Оливии под лучами лунного света, льющегося на нее, и понимаю.

Я провожу костяшками пальцев по ее щеке, и когда ее ресницы не дрогнули, я шепчу.

— Думаю, что я люблю тебя, Олли.

ГЛАВА 34

ЗДРАВСТВУЙТЕ, МИСТЕР НЕВЕРОЯТНЫЙ

Вам когда-нибудь завязывали глаза и трахали до беспамятства?

Нет? Вы многое упускаете. Это стоит попробовать. Поверьте мне.

Я чувствую себя совершенно разбитой. Лишь так я могу описать то, что чувствую, когда со стоном потягиваюсь. Стону я от боли в мышцах после самого великолепного сна, что когда-либо у меня был. Эта кровать будто из рая, и Картер тоже.

Вот только его тут нет, она пуста. Так что, место чуть менее райское.

Откуда-то снизу доносится музыка, стук посуды и аромат чего-то сладко-соленого. Видимо, Картер где-то там.

И он поет.

Я со счастливым вздохом переворачиваюсь в центр гигантской кровати, где не занимаю даже ее четверти.

Я, наверное, сумасшедшая, потому что, кажется, уже влюбилась. Только я не думаю, что я просто втюрилась. Скорее, я в процессе споткнулась о собственные ноги и нырнула головой в это чувство.

На лестнице раздаются тяжелые шаги, и я улыбаюсь голосу Картера, когда он приближается, напевая знакомую мелодию.

— Моя девчонка! До-до-до-до-до!

Я неловко хихикаю.

Когда Картер просовывает в дверь голову с такой дерзкой и очаровательной улыбкой, что я зарываюсь лицом в руки, ведь мой смех становится безумным.

— Прекрати смеяться, — приказывает он, ходя по комнате.

Голый. Совершенно голый. С подносом еды в руках.

А еще он голый.

— Ты голый, — я замираю.

Он указывает на нелепый поварской колпак на своей голове, который я почти упустила из-за его безупречного обнаженного тела.

— Не-а. На мне колпак.

— Ага… — я не смотрю на колпак.

— Я вижу, ты пялишься на мистера Невероятного.

— Какой же ты самовлюбленный.

Он одаряет меня ухмылкой, которая, клянусь, становится все более самодовольной. Картер опускает на мои колени поднос с едой, берет мое лицо в свои руки и тянется ко мне в медленном, мягком поцелуе.

— Как я и сказал: Мистер Невероятный.

— Что это? — что-то в моем сердце теплеет, когда я, моргая, смотрю на него. — Ты приготовил мне завтрак?

Он кивает и гордо проводит ладонью по своей груди.

— Ага, — он берет ломтик бекона с тарелки, на которой, похоже, по меньшей мере целый фунт этого самого бекона, и кладет половинку мне в рот, а другую часть съедает сам. — Бекон, потому что ты его любишь. Фрукты и йогурт, потому что они сладкие, как ты. Черничный рогалик с корицей, потому что Кара сказала, это твой любимый. И чай, потому что от кофе у тебя болит живот.

— Я л-л-л… — о боже. Вот дерьмо. Черт. О, черт. Я чуть не сказала это. Вслух. Что, блять, со мной не так?