Слезы, которые не прекращались последние четыре дня, снова хлынули потоком прохладных дорожек по моим щекам.

— Я не хочу спать без тебя.

Картер говорит по телефону всю дорогу, каждый шаг, который он делает по лестнице, и я слышу мягкое хихиканье Эммета как в трубке, так и через дверь, когда он высовывает голову, чтобы посмотреть, кто здесь. Дверь спальни открывается, и внутрь вбегает Дублин, запрыгивает на кровать и облизывает мое лицо своим языком. Только когда взгляд Картера останавливается на мне, он наконец кладет трубку.

Я откидываю одеяло, и он, не теряя времени, забирается ко мне, притягивая мое тело к своему, его руки хватают мои волосы, мое лицо, мои бедра, а его рот покрывает поцелуями каждый дюйм моего лица.

— Я не потерял тебя?

— Картер, ты никогда, никогда не потеряешь меня.

ГЛАВА 51

РЕПЕТИЦИИ, РЕЧИ, ВАННЫ И ПРОЧАЯ ЕРУНДА

Солнце согревает мое лицо, легкий ветерок взъерошивает волосы. Бурундук выныривает из-за дерева и встает на задние лапы, наклонив голову, чтобы посмотреть на меня. Он делает это уже в третий раз, будто ему что-то от меня нужно.

— У меня нет для тебя еды. Прости, дружок.

Я наблюдаю, как он взбирается на надгробие и сползает вниз, с другой стороны, попискивая при этом, явно наслаждаясь этим процессом. Дублин поднимает голову с моих коленей, переводит взгляд с меня на бурундука, потом обратно, как будто хочет присоединиться к веселью.

Сегодня здесь тихо, но я думаю, что большинство людей проводят утро субботы в постели, а не с мертвыми.

До прошлого месяц я был здесь лишь однажды, семь с половиной лет назад, в единственный день, когда должен был быть здесь. По большей части, здесь я не чувствую своего отца, и Оливия говорит, что это нормально.

И все же я здесь, сижу на скамейке прямо напротив его могилы, в том же месте, что и каждый день на этой неделе. Как ни странно, это единственное место, где я нашел покой на этой неделе, кроме как объятий Оливии. Находиться в доме было тяжело, потому что он меньше похож на дом, чем когда-либо. Все напоминает об отсутствии человека, который делал его домом.

Когда я в четверг утром проснулся с ее щекой, прижатой к моей груди, я знал, что все будет хорошо, но все равно прощаться было тяжело. Тяжело было смотреть, как Оливия идет в школу в свой последний рабочий день перед тем, как Кара увезет ее на курорт, чтобы побаловать. Это значит, что дом по-прежнему пуст, и мы с Дублином одинаково недовольны ее отсутствием.

Поэтому я провожу свои дни здесь и у Хэнка. Хэнк особо ничего не говорит, что мне нужно сейчас, хотя обычно мне это не особо нравится. Он позволяет мне просто быть, позволяет мне чувствовать то, что мне нужно прочувствовать.

Если бы мой отец не умер, я бы никогда не встретил Хэнка. Я не знаю, где бы я был без него. Он неизменно был рядом на каждом шагу, всегда, когда я в нем нуждался. Он говорит, что читает меня, как инструкцию по эксплуатации, что чистая правда. Хэнк знает, что мне нужно, по тому воздуху, который я приношу с собой, когда я у него. Иногда это не то, что я хочу, но всегда то, что мне нужно.

Время на часах говорит мне, что пора домой, поэтому я встаю и кладу руку на мраморный камень.

— Я обещаю, что заставлю тебя гордиться мной, и сам буду гордиться собой. Я люблю тебя.

Дублин, соглашаясь, издает небольшое «гав», и мы возвращаемся к машине, я усаживаю его на заднее сиденье. Не знаю, зачем я это делаю, ведь он запрыгивает вперед, как только я сажусь за руль.

Когда я приезжаю домой, у дома стоит внедорожник Адама, а он, Гарретт и собака Адама, Медведь, сидят на крыльце.

Мне пришлось сменить код на своей двери. Я понимаю, что люди хотят меня проведать, и я ценю это, но постоянные посетители, приходящие и уходящие, уже стали перебором. Каждый раз, когда я приходил домой, на диване кто-то лежал, рылся в шкафу или ел за моим столом.