Доверься мне - Бекка Мак

Я внимательно смотрю на нее и замечаю, что она успокоилась. На ее лице застыло разочарование, она грустно опустила уголки рта, и потушила искру в глазах. Мне не нравится, что я каким-то образом разрушил то мимолетное счастье, которое она сегодня испытала.

Я подначиваю ее плечом.

— Ты же не думала, что я приду сюда с девушкой?

Ее щеки вспыхивают, и она отмахивается от меня.

— Конечно, нет, — ее взгляд переходит на стол в столовой, затем обратно на меня. Я иду за ней, вижу тарелку на пятого человека, когда нужно только четыре.

— Ох, мам, серьезно.

Она вбегает в столовую и быстро собирает посуду, столовые приборы громыхают о тарелки.

— Тут ничего нет. Ничего. Я не знаю, о чем думала. Я подумала, может… — она снова расстраивается. — Ничего. Пятое место было вообще-то для собаки.

Дженни подходит ко мне сзади и треплет за ухо.

— Может, ты уже найдешь себе девушку? Хватит разбивать мамино сердце. Я уверена, что найдется кто-то, кто обратит внимание на все твои огромные недостатки трахальщика.

— О, Дженни, — мама прижимает руку ко лбу. — Может, ты перестанешь называть своего брата трахальщиком?

— Он предпочитает, когда его называют дамским угодником, — подхватывает Хэнк.

— Именно так, — отвечаю я. — Хоть кто-то меня понимает!

— Дамский угодник — это просто более аккуратное название трахальщика.

Дженни хмыкает и выводит Хэнка из кухни, оставляя нас с мамой наедине.

— Знаешь, Картер, я никогда ничего не говорила о твоем выборе… о… — она разводит руками, то приближая, то отдаляя их от лица, словно пытается придумать как помягче сказать, что ее сын спит со всеми подряд. — делать то, что ты делаешь с таким количеством разных женщин, — наконец, формулирует она. — Но меня ужасно расстраивает, что ты упускаешь что-то невероятное, что-то особенное, — она приподнимает одно плечо, улыбаясь так, словно смущается, грустит и ностальгирует одновременно. — Что-то вроде того, что было у нас с твоим отцом.

Осторожно взяв ее за руку, пока она не продолжила, я притягиваю ее к себе, обхватываю ее руками и крепко прижимаю к себе.

— Как ты сегодня, мам?

— Я в порядке, — дрожащий вдох, за которым следует хриплый выдох намекают на то, что она врет. — Я скучаю по твоему отцу, Картер. Мне так его не хватает.

Мои веки опускаются, словно это облегчит боль. Не облегчит. Боль моей мамы — моя собственная боль.

— Я знаю, мам, — я прижимаюсь губами к ее волосам, сжимая ее немного крепче. — Я тоже скучаю по нему. Ты достала корзины в этом году, — добавляю я шепотом, глядя на большие синие рождественские корзины, стоящие у лестницы.

— Я не смогла их открыть, — признается она. — Просто сидела и смотрела на них. Но… это же прогресс, верно? Даже если он маленький?

— Это прогресс, мам.

Когда мы молча стоим на кухне, прижимаемся друг к другу, играют рождественские песни, я даю ей единственное обещание, которое могу сдержать.

— Если я найду что-то похожее на то, что было у вас с папой, последнее, что я сделаю — позволю этому уйти от меня.

ГЛАВА 10

ДВОРЕЦ УТЕХ КАРТЕРА

Этот дом словно со страницы журнала — когда кто-то говорит, что мечтает о доме, обычно он имеет в виду что-то подобное. Смотришь, и кажется, что не так уж эта мечта далека от реальности.

Он расположен на севере Ванкувера, в коттеджном поселке закрытого типа, у него даже есть собственная подъездная дорожка размером со школу, в которой я работаю. Двухэтажный дом простирается у подножия горы Фромм. Сочетание серого и темно-синего камня с деревянными перилами делает этот дом произведением искусства, а темно-зеленый лес, усыпанный снегом, горы и миллиард звезд на фоне превращают его во что-то поистине сказочное.

— Ты здесь всю ночь будешь стоять или все же зайдешь?