Твоя родословная - Кей Кин

— Эйден, я действительно верю, что ты многое упускаешь, — говорю я, подмигивая, хватая его за запястья, чтобы оторвать от себя. Он не пристает ко мне, просто мне неуютно находиться так близко от незнакомца.

— Я могу сказать. Сейчас он смотрит на меня хуже, чем тогда, это точно. Я думаю, что все четверо этих парней хотят меня покалечить. Если бы они только знали, что я предпочел бы видеть их голыми, а? Я имею в виду, что ты горячая штучка и все такое, но не стоишь того, чтобы я шел прямо на тебя, — он улыбается шире. — Хочешь немного развлечься? Они выглядят так, словно им нужно расслабиться.

Взглянув на Рыжую, я вижу беспокойство в ее глазах, когда она оценивает ситуацию, в то время как Труди, вероятно, чувствует, что задумал ее брат, и просто качает головой.

— Это твое желание умереть.

Я ничего не могу с этим поделать. Если моя гордость не позволяет мне трахаться с ними, то, по крайней мере, она может позволить мне трахаться с ними.

— Сомневаюсь, что это займет много времени. Убедись, что никто не наденет черное на мои похороны, хорошо? — он ухмыляется, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо, кладя руки мне на талию.

— 5. 4. 3. 2 … Он едва произносит "два", как его отрывают от меня и швыряют через танцпол. Все застыли на месте, ожидая, что будет дальше. Серьезно, они не могут ходить вокруг да около и бить каждого, кто, блядь, ко мне прикасается.

Глядя на того болвана, который это сделал, я не удивлена, увидев, что Роман кипит передо мной. Руки сжаты в кулаки, он тяжело дышит, пытаясь взять себя в руки. Гребаный идиот.

Рыжая и Труди рядом с Эйденом, который лежит на полу с мерзкой ухмылкой.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя, качая головой. Я не извиняюсь, он знал, что должно было произойти, и все равно решил это сделать.

— Все хорошо, лютик. — он показывает мне поднятый большой палец, и все это только заставляет Романа рычать громче.

— Роман, отвали.

— Отвали? Ты шутишь? Никто тебя не тронет, пока я не разрешу. Ему повезло, что я не переломал ему гребаные руки, — рычит он, заполняя мое пространство.

Я смотрю налево и вижу, что остальные стоят рядом с нами, недалеко от уровня ярости Романа. Тогда от них не будет никакой пользы. Я вздыхаю и напрягаю спину, я не собираюсь терпеть его властное дерьмо, особенно когда мы не вместе.

— Пошел ты, Роман. Ты не имеешь права говорить всякую хрень. Это мое тело, я буду делать то, что мне заблагорассудится, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Помнишь? Я не твоя проблема, — шиплю я на него, и он просто начинает хихикать, когда оказывается прямо у меня перед носом.

— Ты думаешь, я не знаю, что ему не нравятся киски? Я знаю принцесса, и он по-прежнему не имеет права прикасаться к тебе. Ты понимаешь? — его обычно ярко-голубые глаза потемнели, в них бурлят эмоции, а брови сведены вместе от разочарования.

— Ты властный, эгоистичный тупица!

С меня хватит. Я больше не собираюсь слушать это дерьмо. Я делаю шаг к Рыжей, когда он хватает меня за руку и останавливает.

Что нужно сделать, чтобы он послушал меня?

Я поднимаю левую руку и поворачиваюсь, чтобы ударить его в грудь, не желая портить его красивое лицо. Это то, что мы оба знаем, насилие, но он ловит мой кулак с самодовольным выражением лица.

— Принцесса, мне насрать, кем ты меня считаешь, ты моя. Тот факт, что ты все еще называешь меня тупицей, говорит мне больше, чем ты думаешь. Ты думаешь, я не знаю тебя, детка? Ты хочешь меня, ты хочешь всех нас, но ты слишком слабая, чтобы признать это, — рычит он мне на ухо, и я не могу контролировать мурашки, которые бегут по моей шее от прикосновения его губ.