Прима - Мэгги Райан, Альта Хенсли

— Если подумать, то несчастные случаи, похоже, преследуют тех, кто занимается вашей профессией. Женитьба на самой известной балерине России с репутацией такой же хорошей и доброй вне сцены, как и красивой на ней, не уберегла Максима от того, чтобы он не превратился в сбитого на какой-то гребаной дороге в глуши, — продолжал Николай, его голос становился все жестче по мере рассказа этой последней истории. — Если ты еще раз попытаешься отказать мне, я обещаю, что не буду таким добрым и отзывчивым, как в прошлый раз, когда ты посмела усомниться во мне. Обещаю, что твоя милая маленькая бабушка будет чувствовать себя не очень хорошо, когда я заставлю тебя наблюдать за тем, как я преподаю ей урок, который ты просто отказываешься усвоить. Ясно?

Я не смогла бы говорить, если бы от этого зависела моя жизнь. Я слышала только его признания… Не в том, что он приказал совершить эти ужасные действия, и даже не в том, что он пытался назвать их случайностью, а в том, что он сам совершил каждое из них. Я оказалась во власти человека, который без малейших колебаний брал то, что хотел, и устранял всех и вся, кто стоял на его пути.

Из моего сдавленного горла вырвался крик, когда пальцы впились в нежную кожу.

Это было бессмысленно. Николай никогда не давал информации, не заплатив за нее какую-то цену. Хотя один голос в моей голове кричал, что надо молчать, другой требовал знать… Я должна была спросить. — Почему… почему ты мне это говоришь?

Он снова рассмеялся, и этот звук вгрызся в мою душу, как кинжал. — Потому что, очевидно, ты очень плохо учишься и нуждаешься в наглядных пособиях, чтобы донести урок до ученика. — Запустив пальцы поглубже, он откинул мою голову назад.

— Ты, кажется, забыла, что когда я задаю вопрос, я жду от тебя ответа, мать твою, — сказал он, глядя в мои глаза, лишенные чего-либо, кроме злобы.

Чистый ужас пронесся сквозь меня, сгоняя остатки тумана в голове и позволяя ясно видеть. Этот человек убил отца Алека и Юрия, и я не сомневалась, что он сделает то же самое с каждым, кого я люблю.

Рвота начала заполнять горло, когда я осознала, что вернулась в то же положение, в котором была раньше. Похоже, что за последние несколько лет я так ничему и не научилась. И вот я уже снова в той самой дыре, из которой мне с трудом удалось выбраться, только на этот раз мои действия будут касаться не только меня. Мой выбор затронет людей, которые мне небезразличны, и мне есть что терять. Если я сделаю это, то, конечно, потеряю себя, но мысль о том, что я могу потерять Бабу или Алека… на этом внутренние дебаты заканчивались.

— Да… все ясно.

— Хорошо, и на тот случай, если эти картинки станут немного туманными в твоей хорошенькой головке, и ты подумаешь о том, чтобы выплеснуть свои кишки, я предлагаю тебе вспомнить, что в этом твоем театре есть еще люди… два танцующих паренька, которые умрут так же легко, как их папаша.

— Я… я ничего не скажу… — сказала я, не боясь больше за свою жизнь, но понимая, что теперь я отвечаю за жизнь еще троих. — Я поняла ошибку своего пути. Я… я скучала по тебе, Никки. — Каждое слово убивало все большую часть моей души. Каждое слово, как нож, вонзалось мне в живот, но это уже не имело значения. Я больше не имела значения. Взмахом молотка я забила еще один гвоздь в свой гроб. — Я сделаю все, что ты захочешь.

— Конечно, сделаешь, — сказал он, его губы скривились в улыбке, которая ледяными пальцами впилась в мой позвоночник.

— Босс?

— Что? — огрызнулся Николай, поворачивая голову, чтобы взглянуть на виновного в том, что он его прервал.

— Шампанское, которое вы заказывали, уже здесь, — сказал тот, видимо, привыкнув к переменам в настроении своего босса или, наоборот, совершенно не понимая, что может сделать Николай. Взяв в одну руку серебряное ведерко со льдом и бутылкой шампанского, а в другую — пару фужеров, он спросил: — Куда поставить?