Разбивая сердца - Виктория Роа

Когда он целует меня в висок, то я частенько ловлю себя на мысли, что каждая девочка в детстве мечтает об этом самом плохом парне, который груб, брутален и, безусловно, нагл с тобой, но разорвет любого, кто посмеет как-то не так на тебя посмотреть. Все это сахарная вата, но почему же так трудно любить такого мужчину. Это словно жить на пороховой бочке с неизвестным временем ее взрыва. Этот тип знает все твои слабости: как ты вздрагиваешь от прикосновения его губ на шее, как ты сладко прикусываешь губу наблюдая за его по-настоящему кошачье грацией, насколько она только может быть доступна мужчине. Это сложно объяснить, но еще сложнее это чувствовать.

Но еще сложнее приходиться мне, так как я частный сыщик, а он тот, кто далеко не единожды переступил закон, но только я люблю его. Как может любить дитя правосудия этого дьявола преступного мира? Я смирилась с участью переживаний. Та же пороховая бочка для него, на которой сижу только я. Словно именно я посланная ему Богом должна однажды взлететь в воздух забрав попутно все его грехи, за который там буду отмаливать прощение. Эта история настолько типичная, что я даже не буду рассказывать о том, как мы познакомились, и как этот грязный тип оказался в моей постели постоянным гостем. Почему именно он научил меня летать и больно падать на зад, когда засранцу требуется свалить посреди ночи, не завершив начатое дело до конца. В своей криминальной среде он асс, но только со мной дает осечки отвратительного подростка, чья задница напрашивается на рожон отшлёпывай от самого крепкого ремня. Впрочем, не о наших сексуальных приключениях пойдет речь, ибо грязное белье должно оставаться за стенами дома.

Одетый в белую майку и свои расклешенные брюки, он играет лямкой подтяжек и изредка коситься на меня, словно боясь увидеть блеск одиночества в них. Мне не хватает его. Я хотела бы задыхаться каждую секунду от его присутствия, чувствовать, как не хватает воздуха, и как начинает темнеть в глазах. Чем занимается он? Хм. Это уже вопрос его конфиденциальности и моей скрытности.

И в тот момент, когда я смотрю на свое отражение, то вижу далеко не подростка. Женщина, потрепанная жизнью женщина. Мои глаза. Они не излучают того подросткового блеска, каким награждены девочки лет шестнадцати. Они словно померкли. Сгорели в огне жаркого ада, и сейчас жизнь в них выдает лишь этот ненавистный мною зеленый цвет. Смешно, но я его ненавижу, в то время, как другие делают все, чтобы его приобрести. Забавно, но обладательниц зеленых глаз называют целеустремлёнными, напористыми, а иногда даже упрямыми. Только проблема в том, что я сама не могу точно сказать, что хочу от жизни. Это словно некая аксиома обо мне, и будущем. С одной стороны, оно совершенно нелогичное, но с другой, будет использоваться мною в качестве весомого доказательства в споре на тему «Что ты делаешь со своей жизнью?».

Несколько легких штрихов, и темно-серые тени заполняют веко. Когда ближе к ночи они осыпаться на щеки, то я буду похожа на проститутку, которой попользовались и просто попросили уйти, а ведь она плакала, и просилась остаться, но жестокие клиенты прогнали ее. Прогнали, как голодную собаку. По правде говоря, я так скверно отношусь к происходящему, что мне хочется выть волком. Я устала. Я ужасно устала от происходящего, но бросать все — не выход. Это словно адвокат, которому надоело защищать клиента в нападках властного обвинителя, встает и просто покидает заседание, опираясь на то, что устал. Нет. Я не могу все взять и бросить. Это ведь предательство и тем более, как я могу подводить людей, которые в меня верят? Это уже парадокс меня и толпы.