Грешник - Шанталь Тессье

Господи, почему им так трудно понять, что я сделал? Что я сделал это, потому что люблю ее. Потому что считаю, что Элли заслуживает лучшей жизни, чем та, что была у нее после его смерти. Часть меня пыталась компенсировать то, через что она прошла в прошлом. Я люблю своего маленького демона такой, какая она есть, но я ненавижу то, через что она прошла. Сколько раз были знаки, которые я предпочитал игнорировать или просто не замечал?

— Это не твоя работа, — Николас бьет себя кулаком в грудь. — У меня был шанс все исправить, а ты все испортил.

— О, я все испортил? — усмехаюсь я. — И что ты собирался делать? Вернуться в «Бойню»? Вести себя так, как будто ты действительно умер много лет назад? Что ты не вернулся в ее жизнь только для того, чтобы снова ее бросить?

— Именно, — огрызается Николас, и Элли вздрагивает. Он понижает голос и проводит руками по волосам. — Я провел в «Бойне» девять лет.

Николас опускает свои голубые газа на нее, и его лицо смягчается.

— Я не знаю, как здесь жить.

— Я понимаю, но разве ты не хочешь попробовать? — спрашиваю я.

Я не говорю, что это будет легко для каждого из них, но Элли стоит того, чтобы попытаться.

— Я не могу быть тем, кем я был, — качает головой Николас. — Я не Лорд, я не муж. Черт, я отдал им ее мать. Мне нечего ей предложить.

— Предложить ей? — хмурюсь я, сбитый с толку его словами. — Все, что ей было нужно, — это ты. Ее отец. Все, что тебе нужно сделать, это появиться.

Я указываю на него.

— Думаешь, ей есть дело до Лордов?

Я качаю головой.

— А ее мать — никчемная пизда, которая ее предала, — повышаю голос я. — У тебя есть второй шанс на жизнь, Ник. Возможно, это будет не та жизнь, что была у тебя раньше, но это то, что ты сможешь разделить с ней.

Дверь открывается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как входит Гэвин. Он останавливается, уставившись на меня.

— Тебе не следует вставать и разгуливать.

— Я в порядке, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Об этом судить мне.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

ЭЛЛИНГТОН

Я начинаю просыпаться от сна и слышу вдалеке голоса.

— Как ты себя чувствуешь? — узнаю я Гэвина.

— Как будто ты дал мне слишком много наркотиков.

Я слышу голос Сина и не знаю, плакать мне или кричать. Поэтому засовываю руку под одеяло и прикрываю рот, чтобы не сделать ни того, ни другого.

— Либо огромная боль, либо блаженство, вызванное наркотиками, — рычит Тайсон. — Мы выбрали за тебя.

— Ну, теперь я проснулся и выбираю больше никаких наркотиков, — заявляет Син. — Можно мне что-нибудь подписать, чтобы этого не произошло?

Я открываю глаза и откидываю одеяло ровно настолько, чтобы выглянуть в комнату. Я лежу на боку, лицом к больничной койке Сина. Он сидит, свесив ноги, спиной ко мне. Гэвин и Тайсон стоят перед ним. Мой отец в стороне.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Сина Гэвин.

— Нормально, — раздается его отрывистый голос.

— Ты должен… — Тайсон осекается, перехватив мой взгляд.

Меня поймали. Я сажусь, уронив одеяло на талию.

— Что? — спрашивает Син Тайсона и, повернувшись, смотрит на меня через плечо.

— Мы оставим вас наедине на пару минут, — заявляет Гэвин.

Они с моим отцом подходят к двери, но Тайсон не следует за ними. Не знаю, ради кого он тут остался, ради меня или ради Сина.

— Элли, — Син поворачивается на кровати, и я вижу, как сжимается от боли его челюсть.

Он еще не на сто процентов пришел в себя, но из последних сил будет делать вид, что все так. Это меня тоже бесит. Теперь, когда я вижу его, мне хочется выбить из него все дерьмо. Делает ли это меня плохим человеком? Скорее всего. Пофиг ли мне? Абсолютно.

— О чем ты, блядь, думал?

Син прищуривается, глядя на меня.

— Элли…