— О, Боже, — я раскачиваюсь взад-вперед на его пальцах в ответ на его слова, заставляя свою киску сжиматься вокруг них.

— Я так хотел схватить тебя и трахнуть в рот. Наказать тебя за то, что ты прикоснулась к тому, что принадлежит мне.

Син убирает пальцы, я напрягаюсь, думая, что он снова собирается ударить, но вместо этого чувствую, как в мою киску упирается его член, затем он толкается в нее, и у меня сбивается дыхание. Наклонившись, Син прижимается ко мне всем телом, его рот оказывается возле моего уха, и он издает стон, когда проникает в меня по самые яйца, широко растягивая, чтобы вместить свой большой размер. Он шепчет:

— С этого момента, если ты кончишь сама, то будешь наказана, Элли. Поняла? — Син отстраняется и вонзает свой член в мою киску.

— Да! — кричу я.

— Я владею этой пиздой, этой задницей и этим ртом.

Он отводит бедра назад и снова толкается вперед, отчего кровать ударяется о стену.

— Скажи это, — приказывает Син, хватая меня за волосы и заставляя хныкать. — Скажи: «я твоя, Син».

— Я… твоя, Син, — выдыхаю я, облизывая губы. — Пожалуйста, заставь меня кончить, — добавляю я, чувствуя, как снова нарастает оргазм.

Син нежно целует меня в щеку и, скользнув другой рукой, обхватывает мое горло.

— Ты кончишь, маленький демон.

Я хнычу.

— На мой член, потом на мои пальцы и, наконец, на мое лицо, — он сжимает руку, лишая меня воздуха. — Мы проведем весь день в этой постели, и я сделаю так, что ты никогда не забудешь, что ты моя.

ЭПИЛОГ

СИН

Я нахожусь в кабинете отца в доме моих родителей. На столе лежит его мобильный телефон, на паузу поставлено видео с моей женой. Это уже пятое видео, которое я смотрю. Все одно и то же. Некоторые Джеймс присылал моему отцу. Некоторые он записал сам. В другом есть Линк.

А вот о таком только что открытом видео я даже не думал. Это Ченс. Он сидит в кабинете Джеймса, а моя жена склонилась над его столом. Джеймс трахает ее пизду, а член Линкольна находится у нее в горле.

Я никогда не спрашивал Элли о том, что имела в виду моя сестра, когда ворвалась в мою спальню и заговорила об Амелии, заявив, что я рассказал ей о том, как ее трахали Джеймс и Линк. Когда я повернулся, чтобы спросить об этом Ченса, он притворился, что ничего не знает. Но он знал. Этот ебаный ублюдок был там. Записывал. Дело в том, что Элли никогда не рассказывала мне, как и когда Линк трахал ее. Я никогда не просил ее рассказать подробности, а она не предлагала.

Закончив с ней, они бросили Элли на пол, где она лежала, голая по пояс, едва приходя в сознание. Она в полной заднице.

Видео заканчивается, и я опускаю голову, проводя руками по волосам, меня трясется от ярости. Все кончено. Но этого недостаточно. Она столько всего не помнит, а сколько всего мы никогда не узнаем?

Вскочив на ноги, я сталкиваю все с его стола и смотрю, как вещи с грохотом падают на пол. Подхватив пресс-папье, я бросаю его через всю комнату и разбиваю фотографию нашей семьи в рамке. Это было после моего первого года в Баррингтоне. Кто знает, как долго к тому времени он спал с Элли. Сколько раз он видел ее обнаженной и использованной.

Бросившись к фото, я срываю его со стены и бью об стол, пока от него не остается ничего, кроме разбитого стекла и щепок дерева. Я извлекаю фотографию из остатков рамки и разрываю ее в клочья. Затем поворачиваюсь и хватаю отцовские клюшки для гольфа, вбивая их в стену. Снова и снова, наслаждаясь тем, какие дыры они оставляют.

Швырнув их через всю комнату, я подхожу к его сейфу и ввожу код, надеясь, что он не изменил его с прошлого раза. Сейф открывается, и я хватаю коробку, в которой лежат обнаженные фотографии моей жены. Я бросаю его сотовый в коробку и собираюсь выбежать из кабинета, как вдруг дверь распахивается, и я останавливаюсь.

Широко раскрытые голубые глаза осматривают разрушенную комнату, а затем останавливаются на мне.