Сердца небес - Кэтрин Вилтчер

Я закрываю глаза и прислоняюсь лбом к зеркалу, наслаждаясь прохладой напротив своей кожи. Головная боль превратилась в тупую пульсацию, и у меня снова появляется это странное чувство разрыва связи.

Кто я?

Ив Миллер.

Несостоявшаяся дочь.

Отмеченная наградами репортер.

Любовница главного преступника.

Все эти звания применимы прямо сейчас, но я не чувствую себя достаточно сильной, чтобы быть кем-то из них.

Направляясь обратно в спальню, я поднимаю с пола свое черное коктейльное платье. Оно испорчено. Данте в спешке порвал его, торопясь вернуть меня. Я ни за что не смогу надеть его снова, и эта простыня тоже не вариант. Слишком много воспоминаний того времени, когда он впервые похитил меня и держал пленницей в своей спальне.

Открыв маленький шкаф, я нахожу пару чистых рубашек. Наконец хоть что-то, что я могу надеть. Надев светло-голубую рубашку на пуговицах, я закатываю рукава и поправляю воротник. Она смотрится огромной на моей стройной фигуре и сильно пахнет Данте — той самой пьянящей смертоносной мужественностью, в которой я тону каждый раз, когда он рядом со мной.

Когда я открываю дверь, его нет в кабине. Здесь только Джозеп. Он сидит в том же кресле и хмуро смотрит в свой ноутбук. В воздухе витает напряженность, стойкая атмосфера, оставшаяся от недавнего разногласия, и я вспоминаю громкие голоса, которые слышала ранее.

— Привет, — тихо говорю я.

Он поднимает глаза и припечатывает меня своим испытующим взглядом. Он еще один мужчина-гора с таким же внушительным телосложением и сильной уверенностью, как у Данте. Выражение его лица более невозмутимое, чем обычно, но глаза начинают смягчаться, когда он видит меня здесь стоящую.

— Ив. Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, хорошо… кроме головной боли.

— Я найду тебе таблетку.

— Было бы здорово.

Разговор резко обрывается. Я краснею и тереблю манжеты рубашки. Мы с Данте были не совсем сдержанны, а теперь я стою здесь только в его рубашке, и от меня разит сексом.

— Я не хотела быть грубой ранее, — выпаливаю. — Имею в виду, когда в первый раз пришла в себя.

Намек на улыбку появляется на его лице.

— Ты бы этого не сделала без провокации.

— Да, но не ты меня провоцировал… Где он, кстати?

Джозеп кивает головой в сторону кабины пилотов.

— Я думаю, он делал вещи и похуже, — перестаю возиться с манжетами и подхожу к свободному креслу по другую сторону прохода. — Может быть, у меня развивается терпимость к его иррациональному поведению?

— Возможно.

— В любом случае, что вы оба там делали сегодня вечером? — спрашиваю я его. — У меня такое чувство, что Данте заскочил не просто ради удовольствия побыть в моей компании. Работник отеля…

Его улыбка исчезает. Джозеп захлопывает ноутбук и кладет его на стол перед собой. Я пристально изучаю его. Он самый старый друг и доверенное лицо Данте. Они вместе служили в армии США, и когда-то у него была «любовь, подобная нашей». Его слова. Сказанные в момент, когда все наши жизни висели на волоске. У меня не было возможности разузнать больше подробностей ― не когда ФБР следило за каждым моим шагом.

— Поздравляю с наградой, — внезапно говорит Джозеп.

— О, — я немного озадачена. Джозеп скуп на слова. Это высокая похвала, исходящая от такого человека, как он.

— Ты это заслужила. Статья хорошая. Ты прекрасный репортер.

— Вау, спасибо… Это правда, что Данте дал мне зацепку?

Как по сигналу дверь кабины пилотов распахивается. Волосы растрепаны, на нем та же одежда, что и раньше, выглядит таким же измученным, как и я, но гораздо лучше меня. В его руке большой стакан с чем-то крепким. Я вижу, как он останавливает свой темный взгляд на мне, одетую в его рубашку, прежде чем переключает его на Джозепа. Американец бросает на него ответный взгляд. О чем бы они ни спорили ранее, очевидно, это не решено.