Всё зло от дорам! - Николетта Саммерс

Когда Ник вернулся с моим пинцетом с маленькими черепами и полупрозрачным отрывным пакетом с небольшим рисунком в виде белых улыбающихся овощей, стала думать, куда Бо за ними заходил, заправила ли я кровать, куда кинула косметичку. В общем, про письмо в момент его извлечения из почтового ящика я думала в последнюю очередь. Ну, письмо и что? Меня больше волновал лифчик, возможно лежащий у меня на кровати, чем чей-то негативный бред в мой адрес. Даже сейчас особенно не верилось, что всё чересчур серьезно и мне, кто-то реально угрожает, 21 век, повсюду камеры. Да и неужели, у кого-то может на столько поехать крыша, пусть даже и от любви?! Нет, конечно "Пусть говорят" на пару с Малаховым и криминальными сводками уверенно намекают, что может и часто едет. Но, что подобное может случиться и со мной в моем родном Тьмутараканьске как-то не верилось.

"Правильно, правильно, не верь! Подожди, пока нас по башке чем-нибудь огреют или в лицо что-нибудь ядовитое выльют или чем-то тяжелым швырнут" — ехидно "согласился" с моей позицией воображаемый друг.

А между тем Бо уже почти прочитал письмо, длинное, кстати, такое послание и эмоциональное до жути, правда, с кучей ошибок. Прежде чем, кореец убрал лист и конверт в пакет, успела лишь пару раз пробежаться по тексту глазами и выловить несколько основополагающих моментов сего опуса.

Начиналось письмо с обращения "КрашИнной старой кАшелкИ (да простит меня соседка, но я снова невольно подумала, что обращаются к ней, потому что она в отличие от меня красила волосы (и это сложно было не заметить, фиолетовый цвет, вообще, сложно не заметить), да и прилагательное "старая" я с собой даже в шутку еще не ассоциировала)…", дальше без запятой шёл бред про то, что я буквально преследую беднягу Ника (ну, да, но это было давно и ещё нужно доказать), висну на нём (вообще, бред, парень нёс меня сам, по своей инициативе), обманываю (вранье, мы не на столько близки, чтобы врать друг другу), заставляю быть со мной (интересно каким образом?), манипулируя (м?! это уже интересно) тем, что болею. Вот на последнем меня немного вынесло… этой, простите, гадине, кажется, что Ник — добрая лесная фея, готовая помочь каждому страждущему? Я сама не знаю, почему он меня ещё не послал, но думаю, начни манипулировать — это было бы то самое последнее, что я успела бы совершить перед тем, как азиат угрёб бы от меня на лодке в сторону заката. И знаете, я бы его не винила, потому что манипулировать людьми, пользуясь их к тебе хорошим отношением — это последнее дело.

Дальше шла скучная часть письма, мне угрожали. Говорилось о том, что сломают мне ноги по-настоящему (а можно, видимо, и непо-настоящему), подкараулив у дома или у университета (интересно, а в этом особый шик — сообщить о месте, где планируется совершить нападение?), что помогут превратить мой обман в правду (какой обман?), что раскроют Нику на меня глаза (М? Это фигурально или она ему пластику сделает?), что… ну честно, это был реально бред про то, что выбьют все зубы (вот прямо все-все? Уважаю!), вырвут волосы (интересно их тоже все-все? А побрить налысо не проще, или тут меньше возможности выразить свое возмущение и тягу к творчеству?) и т. д. и т. п… И все с матом и ошибками, матом и ошибками. Глаза буквально горели и лезли на лоб. Хотелось найти автора письма и буквально побить словарем Ожегова, проговаривая при каждом ударе словарные слова. Дать человеку, так сказать, возможность вживую соприкоснуться с великим и могучим и хоть что-то из этой встречи вынести.

Ник утешающе сжал мою ладонь, я же пыталась побороть внутреннюю ярость и выглядеть человеком, который в утешение реально нуждается, потому что его жест был мне приятен, судя по тому, что Бо взглянув мне в лицо, руку забрал, не получилось. Но и фиг с ним, ну не барышня я в беде, не барышня!

— Хороший настрой, — усмехнулся кореец, и снова побежал наверх, чтобы оставить пакет с письмом у нас в квартире.

* * *