Ева Моя - Лиза Мидлевская

М-да. Не так я представлял себе объявление родным Евы о наших отношениях. Но, как говорится, имеем то, что имеем.

А имеем мы разъяренного Марка, еле сдерживающегося меня и две разбитые физиономии. Наши…

Конечно, когда мы с Евой летели сюда, мы планировали, что скажем обо всем нашим знакомым и родным. Ведь мы планировали жить вместе. И скрыть это никак бы не удалось. Да мы и не собирались. Но думали сделать это после открытия выставки, после выступления Евы. Кто же знал, что Марк в это время тоже будет в городе? И уж тем более я не мог предположить, что на мероприятие заявится Катька. Да еще и устроит такое. Вот же дрянь!

А так хорошо все начиналось! Ева была просто шикарна! Ее выступление так зажгло публику, что я пожалел, что не организовал аукцион. Выручка от продаж азартным зрителям побила бы все рекорды, уверен…

Я сильно заморочился, когда покупал Еве розы. Мне хотелось для нее что-то особенное. Это были цветы старых сортов. Они пахли невероятно, но были очень-очень колючими. Просто сплошь унизаны острейшими шипами. Растение такой тонкой красоты и аромата защищало себя с удивительной силой и я бы даже сказал — жестокостью. Я попросил завернуть букет в несколько слоев, чтобы Ева не поранилась, когда будет брать их. Но это же Ева! Едва уловив нежный аромат, она сразу же стала разворачивать цветы, чтобы как можно глубже вдохнуть их запах. Я не успел уберечь ее — важный звонок отвлек меня. А когда вернулся… Когда вернулся, Ева стойко сражалась со стервой Катькой. Отвечала уверенно и достойно. И только зажатые кулачки говорили о ее напряжении. Поспешил вмешаться, но все равно не успел. Да как у нее язык повернулся! Мать моего ребенка! У меня все перевернулось внутри, а боль Евы, когда она вонзила в ладони шипы, я почувствовал, кажется, так же как и она.

Марк очень вовремя подоспел. Выпроводил Катьку и помог доставить Еву в клинику моих родителей. Похоже, малышка была в шоке. И от происходящего, и от боли. Сердце обливалось кровью глядя на ее руки, которые были залиты кровью в прямом смысле. Она капала и на одежду, и на пол. Их невозможно было разжать. Так и поехали. И меня просто разрывало от мысли, сколько шипов-иголок сейчас впились в эти тонкие нежные ладошки.

По пути Ева немного успокоилась и смогла разжать руки. Окровавленные розы остались лежать в машине изрядно испачкав Марку салон. А я понес Еву в клинику.

Передав ее в руки врачей, после того, как двери процедурной закрылись, я немного выдохнул. Но, как оказалось, несколько преждевременно.

Сильный удар в челюсть чуть не снес меня с ног. Устоял.

— По какому-то, хрен знает кем выдуманному закону жанра, я должен стерпеть этот выпад, чтобы уважить чувства расстроенного отца. Но, Марк, я предупреждаю, если ты не остановишься, я отвечу.

Марк не услышал меня. И попытался нанести очередной удар. Я уклонился и тут же зарядил в челюсть уже ему.

— Успокоился?

Марк волком смотрел на меня.

— Теперь поговорим?

— Ты!..Мою дочь!.. — зло произнес он вытирая кровь с губы.

— Твою дочь я прежде всего люблю. А остальное… Прости, но тебя не касается!

Марк снова попытался накинуться на меня.

Не знаю, чем бы закончилась эта наша потасовка, если бы не отец.

— Ну-ну! Что это вы тут устроили! Ох, молодцы! Девочка и так расстроена. Еще и вы ее обрадуете своим внешним видом.

Затем приоткрыл дверь палаты, куда заходил проведать Еву, и попросил:

— Валерий Львович, обработайте этих бойцов, пожалуйста! Чтобы они не напугали своим видом нашу пациентку, когда она проснется.

— По-хорошему, — это уже мне, — отправить бы вас домой, чтобы поостыли и не сгущали мне здесь атмосферу своей агрессией. Но Ева скоро проснется и вряд ли захочет оставаться на ночь, а показаний держать ее дольше у нас нет. И кто-то должен будет ее забрать.