Ночная смена - Энни Краун

Винсент обхватывает рукой одно из моих бедер и прижимает его к своей талии. При следующем толчке я с болезненной ясностью осознаю, что давление нарастает снова. Сейчас все по-другому — менее остро, но глухо и глубоко, что немного пугает. Мне всегда требовалась целая вечность, чтобы достичь второго оргазма. Я почти всегда откладываю это на потом, потому что переход к следующему занятию требует слишком больших усилий и заканчивается в промокшей от пота пижаме и сведенными судорогой запястьями.

Но это другое. Думаю, новый оргазм действительно мог бы прийти снова.

Винсент, должно быть, видит это на моем лице, потому что его глаза загораются.

— Еще один, — говорит он, не сбавляя темпа. — Дай мне еще один, Холидей.

— Я не могу…

— Да, ты можешь.

Его слепая уверенность в своей способности довести меня до оргазма могла бы привести в бешенство, если бы это не было так чертовски горячо. Я протягиваю руку, чтобы ущипнуть его за сосок. Винсент легко ловит мою руку и опускает ее между нами, прижимая ладонь к низу живота, чтобы я могла чувствовать его внутри себя, пока он ласкает мой сверхчувствительный клитор подушечкой большого пальца.

Я не могу пошевелиться. Я придавлена потным, раскрасневшимся, тяжело дышащим парнем, который, очевидно, собирается завоевать золотую олимпийскую медаль, доведя меня до второго оргазма, и я не в силах остановить его.

Я действительно, действительно не хочу, чтобы он останавливался.

— Подожди, — всхлипываю я, выгибаясь под прикосновениями. — Винсент…

— Позволь этому случиться, — говорит он. — Я говорил тебе, Кендалл. Я люблю, когда ты в беспорядке.

— Отвали…

И тогда я кончаю. Снова. Точно так, как он и говорил.

Если первый был ударом молнии, то этот — раскат грома. Нет быстрого всплеска или внезапного ослабления. Накатывающее давление растет и растет, а затем, почти мягко, перетекает через некую не отмеченную переломную точку. Но возникающий в результате поток, который проходит рябью по телу, совсем не нежный. Он такой интенсивный и глубокий, что я на мгновение теряю всякий контроль над своим телом. Кажется, я всхлипываю. Кажется, между ног разливается тепло. Кажется, я так крепко сжимаюсь вокруг Винсента, что он выкрикивает мое имя, словно призыв. Покачивая бедрами и издавая низкий рык, он следует по краю, бедра прижимаются вплотную к моим, в то время как член пульсирует, прежде чем рухнуть на меня сверху.

Винсент дает всего мгновение, чтобы оценить всю тяжесть его веса, к тому же сокрушительного, прежде чем обхватывает одной рукой мою поясницу и переворачивает нас так, что я оказываюсь распростертой на влажной от пота груди. Я чувствую, как эхо собственного сердцебиения отдается между ног.

В течение очень долгого момента мы оба слишком измотаны, чтобы что-то делать, кроме как пытаться отдышаться.

А затем, медленно, мозг начинает перезагружаться.

Черт возьми.

Я пытаюсь сжать губы и молчать, потому что кажется невежливым начинать громко смеяться после секса, но Винсент, должно быть, чувствует, как я дрожу.

— Черт, — он пытается сесть. — Я сделал тебе больно?

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, в равной степени раздраженный и восторженный.

— Боже мой, Винсент! Я в порядке. Черт возьми. Почему мы не сделали этого несколько недель назад?

Напряженная озабоченность на его лице немедленно исчезает.

— Так хорошо, да? — спрашивает он с самодовольной ухмылкой.

— Это было… — я замолкаю, недоверчиво качая головой. — Идеально. Это было идеально.

Я много думала о том, как потеряю девственность.