Ночная смена - Энни Краун

Не знаю, что будет дальше. Я потеряла нить гребенного сюжета.

Руки дрожат, когда я протягиваю руку, чтобы открыть кран и промокнуть ледяной водой разгоряченные щеки. Проходят минуты — не знаю, сколько точно, поскольку у меня нет с собой телефона, — но тело, кажется, не хочет остывать.

Нужно встретиться с Винсентом у кассы.

Так почему же ноги не двигаются?

— Черт, — говорю я вслух. Слово эхом разносится по ряду пустых туалетных кабинок. Я снова встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале и с поразительной ясностью осознаю, что Винсент, возможно, был прав.

Может быть, я трусиха.

Собравшись, наконец, с силами, чтобы выйти из туалета, я спешу вниз по лестнице и направляюсь прямиком к кассовому аппарату, плечи сгорблены от стыда. Марджи вернулась, перекладывает книги на одной из маленьких тележек на колесиках, которые мы используем для перестановки.

Никаких признаков Винсента.

— Печать прошла нормально? — спрашиваю я.

Марджи кивает.

— У бедного парня с утра ярмарка вакансий, а он не мог придумать, как правильно заполнить поля в резюме.

Я сочувственно хмыкаю.

Марджи уходит с коробкой восточноазиатской литературы, которую хочет переставить на витрину на другой стороне атриума. Я осматриваю залитые лунным светом столики в поисках кареглазого баскетболиста, а затем осторожно открываю базу данных кассовых сборов библиотеки на компьютере.

В системе появилась одна новая запись: шесть минут назад Найт-запятая-Винсент ознакомился с антологией Энгмана.

Я откидываюсь на спинку стула, воздух из легких выходит с тяжелым свистом. Он ушел. Ушел, а я спряталась в ванной как трусиха.

Если бы хотел, — шепчет голос в голове, — он бы остался.

Но Найт этого не сделал.

На самом деле, наверное, это к лучшему. Было бы неловко встретиться при ярком свете флуоресцентных ламп и попытаться притвориться, словно мы не пытались сорвать одежду друг с друга. И было бы мучительно вести светскую беседу, когда обнаружили, что, как только исчезло волнение от пребывания наедине с представителем противоположного пола в тускло освещенном углу библиотеки, у нас двоих нет ничего общего. Я до сих пор ничего не знаю о Винсенте Найте — кроме того факта, что он неприлично высокий баскетболист, ненавидящий уроки английского и у которого рот создан для поцелуев.

Он, вероятно, не вспомнит моего имени к следующей пятнице. Я буду просто еще одной безумной историей, которую он расскажет товарищам по команде за партией в пив-понг или в раздевалке после тренировки. Потому что именно так и поступают мужчины, не имеющие отношения к литературе: разочаровывают.

Поэтому, на самом деле, я должна быть благодарна, что он ушел, не попрощавшись. Еще плотнее закутываясь в кардиган, я тянусь за «Принцессой мафии», все еще лежащей на столе. Обнаженный торс на обложке словно издевается надо мной. С тяжелым вздохом я наклоняюсь и убираю ее в рюкзак.

На сегодня с меня хватит романтики.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На часах пять тридцать утра, когда заканчивается смена. Плечом я открываю двери библиотеки и выхожу в реальный мир. Небо все еще темное и усеянное звездами. В оранжевом свете фонарных столбов, расставленных по периметру двора, видна дымка от разбрызгивателей, находящихся в траве. Больше никого не видно. Но это типично — ни у кого больше нет веской причины быть в кампусе до восхода солнца в субботу. Уверена, бóльшая часть учеников Клемента все еще спит.

В голове мелькает нежеланный образ: Винсент Найт, свернувшийся калачиком в облаке из одеял, с растрепанными волосам, ресницами, похожими на темные перья и с ямочками на щеках.

— О, отвали, — ворчу я.