– Да, это без стоимости обследований, — всхлипывает мама. Мы сейчас продаем папину машину. Этого хватит на первое время. По родственникам и знакомым тоже кинули клич. Вдруг, кто чем сможет помочь. С божьей помощью, надеюсь, насобираем, – слышу, что она снова начинает тихонько всхлипывать.

Кажется, до меня только начинает доходить все, что она говорит.

Мой папа болен?

Мой папа умирает?

Сердце ухает и проваливается куда-то вниз. Почему-то в памяти всплывает папин запах: смолы и металла с нотками табака; его жесткие усы, и как он гладил меня по голове своей большой теплой ладонью, когда я, маленькая засыпала.

Мысль о том, что его не станет, что мне останутся только вот эти вот воспоминания, что я больше не смогу его увидеть, обнять или позвонить, когда захочу, приводит меня ужас.

– Мам, я приеду! Прямо сейчас! – вырывается у меня из груди. Чувствую, как слезы текут по щекам. – Посмотрю прямо сейчас, когда ближайший поезд…

Но мама меня решительно перебивает:

– Нет, доча! Куда? У тебя диплом на носу.

Она права, у меня как раз самая жесть начинается в универе: сессия, защита диплома, госы. Но как можно думать сейчас о каком-то дипломе? Разве это важнее?

– Плевать на диплом! – возмущенно восклицаю я, хватаясь за голову, ероша волосы. Вижу как Лысый тоже выходит из машины и закуривает.

– Саша, послушай меня, – в голосе мамы слышатся стальные нотки. – Сдашь экзамены и приедешь. Осталось недолго до окончания Университета. И, помолчав, добавляет, глотая слезы. – Мы пока сами справимся.

Делаю судорожный вдох, затем прерывистый выдох. Да, мама права. Чем я им там помогу, кроме своего нытья. Нервно хожу взад-вперед по поребрику.

– Хорошо, – покорно отвечаю ей. – Но я буду звонить каждый день! Приеду сразу же после госов. И пусть папа мне сам позвонит, как сможет.

– Договорились, – слышу как мама тяжело вздыхает. – Думаю, он сам еще не понимает, что происходит. Дай ему немного времени.

Молча киваю, как если бы она могла меня видеть. Затем сжимаю руку в кулак так, что ногти врезаются в ладонь:

– Мама, не плачь. Мы найдем деньги, – говорю я так уверенно, что сама удивляюсь. – И папа справится. Он ведь у нас такой сильный!

Мы прощаемся. Пару минут я просто стою и смотрю на людей, жующих бургеры под зонтиками ресторана. На воробьев, нетерпеливо прыгающих у их ног, ждущих хлебных крошек. Удивляюсь контрасту. На мой мир только что упал метеорит, разнося к чертовой матери половину планеты. А в этом мире – все по-прежнему.

Тру лицо, пытаясь выйти из оцепенения. Потом бросаю взгляд на Лысого. Тот стоит неподалеку, смотрит на меня и курит.

Залезаю в машину. Хочется хотя бы недолго побыть одной.

Кружится голова. Я приоткрываю окно, бросаю взгляд на цветастую коробку для биг-мага на сиденье. Беру уже остывший бургер и заставляю себя съесть хотя бы пару кусков, опасаясь голодного обморока.

Ничего. Все будет хорошо. Мой папа еще такой молодой. Он справится.

Только нужно найти деньги на лекарства.

Продам мопед, как только его починят. Он, конечно, старенький, но, если повезет, тысяч шестьдесят за него выручу. Правда этого недостаточно.

Сразу после госов нужно найти хорошую работу. Буду отправлять деньги родителям.

Но вдруг быстро не получится найти? Кто меня без опыта возьмет?

Сквозь лобовое стекло вижу, как Лысый докуривает, выкидывает бычок, топает к машине.

В голове всплывает предложение Босса. «Будь со мной, и я о тебе позабочусь».

О, господи, Саша, о чем ты думаешь? Даже не смей! Если родители узнают, что они о тебе подумают? Что скажут люди?

Я остервенело отрываю от резинового бургера еще один кусок. Жую, не ощущая вкуса.

Куча людей спит друг с другом без любви. Разве этим кого-то удивишь? И Катька говорит, что нет в этом ничего такого.