По тонкому льду - Виктория Роа

Для меня не было секретом, почему мама каждую ночь, как тогда мне казалось, жалобно стонет в спальне родителей. Помню, как тихо подкравшись к дверям, я, затаив дыхание, и крепко зажав рот ладонями, наблюдала, как подрагивают ее ноги из-под сильного тела отцы, как ее стоны переходят в жалобное поскуливание….я помню, как стоя на четвереньках и уткнувшись лицом в подушку она издавала звуки схожие с рычанием, а стоя сзади нее своими сильными толчками заставлял содрогаться все ее взмокшее тело отец. Было, конечно, еще много чего…и это не вызывало во мне какого-то отторжения — я знала, что взрослые люди любят друг друга несколько иначе. Все мое сердце сжималось от обиды, стоило услышать, как мама со стонами и всхлипами умоляла отца прекратить, а он просто переворачивал ее в удобную для себя позу и снова продолжал это…На утро мама всегда была очень довольной, с сияющими глазами и скользкой улыбкой на личике и только задыхаясь от слез и собственной беспомощности бзычила я, не позволяя после ночных происшествий с мамочкой прикасаться к себе отцу. Помню, когда он провожал меня утром в школу, я не позволяла ему дотрагиваться до меня, не позволяла целовать себя в лоб и прочее. Вечерние традиции сошли на нет и больше года я не сидела на отцовских коленях, не пускала в свою комнату и пресекала всяческие попытки выяснить, что случилось между нами, но время шло…менялась и я…

Помню, как обожала ненароком взглянуть на принимающего душ отца, после всех этих ночных утех с матерью, и для меня это было настоящим «кайфом» видеть, как струйки воды стекают по его сильному телу, видеть, как он водит ладонями по торсу спускаясь к паху, а после смывает мыльную пену представая передо мной совершенно обнаженный. Есть честно, то по началу я думала, что все это какой-то нездоровый процесс взросления, и я честно пыталась наблюдать за другими мужчинами, но каждый раз, когда мне попадался такой индивидуум с голым торсом, а то и больше, меня начинало откровенно мутить, ибо все это было каким-то суррогатом и никто не мог сравниться с моим отцом. Я думала, что все это просто особенность детства: первая эротика, первая научная энциклопедия с множеством различным терминов, первое стыдливое прикрывание груди во время переодевания, первая раздирающая изнутри самая настоящая ревность, когда хотелось бить его хрупкими ладонями по торсу, рыдать в голос, но только бы он обнял тебя, прижал к себе, успокоил и прошептал «папочка рядом».