Да здравствует король - Кай Хара

Он резко контрастирует с шикарным американским акцентом, к которому я начинаю привыкать. Этот голос я должен ненавидеть, но его обладатель слишком привлекателен, чтобы полностью игнорировать его.

Не обращая внимания, я отвечаю.

— Кто?

Лира бросает на меня острый взгляд.

— Ты знаешь, кто. Девушка, на которую ты пялился весь урок.

— Похоже, у тебя сложилось ошибочное впечатление, что я должен тебе что-то, так что давай немедленно это исправим. — Я огрызаюсь. Мой голос размеренный, даже скучающий, но в тоне звучит едва скрытая угроза. Горло Лиры подрагивает от страха, и она с трудом сглатывает. — Что я делаю, на кого смотрю, с кем связываюсь и кого трахаю — это не твое собачье дело. Запомни это, пока я не решил, что от тебя больше проблем, чем пользы, и не избавился. Навсегда.

— Конечно, Роуг. — Она мурлычет, но я слышу легкую дрожь в ее голосе. — Я ничего такого не имела в виду.

Ее рука тянется к моему плечу, но я перехватываю ее в воздухе, прежде чем она успевает коснуться меня, и отдергиваю назад. Она резко вскрикивает, уже не пытаясь скрыть страх в своих глазах.

Я надавливаю на ее руку, напрягая мышцы. Если я нажму еще чуть-чуть, то могу порвать сухожилие.

— Разве я сказал, что ты можешь прикасаться ко мне? — В моем голосе звучит ярость, достаточно холодная, чтобы вызвать обморожение.

— Я… я сожалею. Я больше не буду к тебе прикасаться. — Она хнычет.

Я отпускаю ее руку, небрежно отбрасывая от себя.

Мы с Рисом прогуливаем последние два урока и отправляемся домой. Он ведет машину, а я раскуриваю косяк и делаю затяжку. Окна опущены, моя рука болтается, пальцы бесцельно играют с ветром.

— Она уже зацепила тебя.

Я бросаю на него безразличный взгляд.

— Не могу дождаться, чтобы услышать это.

— Тебе даже не нужно спрашивать, о ком я говорю, потому что ты знаешь, что это правда.

Я смеюсь, глядя на него с каменным лицом. Поднеся косяк к губам, я делаю еще одну затяжку, прежде чем ответить. Я наслаждаюсь тем, как дым проникает в мои легкие, и задерживаю его там как можно дольше. Я уже прогнил изнутри, какой вред в том, чтобы добавить еще яда?

Я выдыхаю дым, наслаждаясь тем, как травка сразу же начинает действовать. Она притупляет ярость, горечь, одиночество.

— Я знаю, о ком ты говоришь, но не то, о чем ты говоришь.

— Признайся, что она тебе интересна. — Требует он.

Я скрежещу зубами.

— Ты ошибаешься.

Он не настаивает на продолжении, вместо этого вырывает у меня из рук косяк и сам делает затяжку.

— Что мы делаем сегодня днем?

— Мюллер приедет, чтобы проинформировать меня о ходе работ.

Он бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать.

— Он не сказал тебе, нашел он что-нибудь или нет?

— Нет.

Франсуа Мюллер — частный детектив, которого я нанял неделю назад, чтобы найти свою мать.

Когда мне было девять лет, она ушла из нашего дома и больше не вернулась. Она оставила меня, чтобы я занял ее место в качестве объекта избиений моего отца. Я мог понять акт самосохранения, когда он уходил, но не то, что она оставила меня.

От этого напоминания у меня сжались кулаки.

Я собирался заставить ее заплатить за все те страдания, через которые я прошел из-за ее трусости. Но сначала я должен был найти ее. Я провел беглый поиск в социальных сетях и других местах в Интернете, где можно было бы найти 45-летнюю женщину, но ничего не нашел.

На прошлой неделе отец выбил из меня всю дурь, и с меня было достаточно. Я принял решение, лежа на полу и не издавая ни звука.

Я найду ее и приведу сюда.

Она заплатит.

Когда мы подъезжаем к дому, я замечаю Мюллера, прислонившегося к своей машине. Не знаю, как частный детектив может позволить себе водить Porsche, но, черт возьми, надеюсь, это означает, что он хорош в своем деле.