Да здравствует король - Кай Хара

— Правда, да? — Его голос темно-озабочен. Доволен.

— Я хочу, чтобы ты показал мне все свои стороны. — Я говорю со стоном.

Он делает паузу, и на мгновение я боюсь, что сказала что-то не то. Но затем он переворачивает меня так, что я оказываюсь на спине и смотрю на него снизу вверх.

Я снова пытаюсь дотронуться до него, но он хватает меня за оба запястья и заносит их над головой. Он хватает свой выброшенный ремень и обматывает им мои руки, не переставая ритмично двигать бедрами, пока связывает их вместе.

— Держи руки над головой.

Я делаю, как он говорит, и его взгляд падает между моих ног, его глаза фиксируются на том месте, где мы соединены. Он пульсирует во мне, его большой палец касается моего клитора.

— Да, вот так. — Я стону.

— Тебе нравится?

— Да. — Он чувствует, как я сжимаю его, как вокруг него собирается дополнительная влага. Он знает, что моему телу это нравится.

Как только я заговорила, он остановился. Его бедра неподвижны, а руки оставляют мой. Я пытаюсь прижаться к нему своей киской, но он прижимает меня к себе, чтобы я не могла тереться клитором о его тело.

— Что ты делаешь? — отчаянно спрашиваю я.

Он ничего не отвечает, только мучительно медленно отводит бедра назад, пока внутри меня не остается только головка.

— Нет, остановись. — Мои руки опускаются, чтобы схватить его, но он снова прижимает их ко мне, нависая надо мной всем телом.

Он подает бедра вперед, пока снова не упирается в меня, и мой рот складывается в маленькое «о». Его взгляд блуждает по моему лицу, вбирая в себя мое похотливое выражение, а глаза становятся черными. Он снова входит в меня, толчок такой силы, что меня отбрасывает на матрас.

Это так больно. Он мучает меня, оргазм то приближается, то отдаляется, приближается и снова отдаляется. Я теряю рассудок, бессвязно качаю головой из стороны в сторону. Он сжимает мою челюсть, а другой рукой все еще сжимает мои запястья над головой.

— Скажи мне. — Он злобно рычит.

Я знаю, что он не позволит мне кончить, пока я не дам ему то, что он хочет. Он всегда побеждает, даже в этом. Я смотрю ему в лицо, и наш зрительный контакт становится самым напряженным за все время. Мне кажется, что я могу заглянуть в его душу, увидеть его части, которых я раньше не замечала.

— Скажи словами.

Это похоже на исповедь, когда слова вырываются наружу.

— Он не прикоснется ко мне. — Я слегка приподнимаю голову и облизываю шов его губ. — Я сплю только в твоей постели. — Шепчу я.

В его взгляде вспыхивает темное, сверкающее удовлетворение. Его рот приникает к моему, и я втягиваю его язык в свой рот, постанывая от удовольствия. Его рука освобождает мое запястье, хватает одну из моих ног и перекидывает ее через свою руку. Угол наклона невозможен, его член изгибается и попадает в такую точку внутри меня, что у меня появляются звезды. Одной рукой он щиплет мой сосок, а другой безжалостно наказывает мой клитор, входя в меня мощными толчками.

Мои связанные руки обвивают его шею и прижимают его к себе, а он целует меня во время моей взрывной разрядки. Его толчки не прекращаются и не замедляются, он продлевает волну моего оргазма, как мне кажется, бесконечно долго, прежде чем я чувствую, как его мышцы напрягаются и поддаются его собственной кульминации.

Он падает на меня сверху, невесомый, и с хрипом выдыхает мне в горло.

— Моя.

21

Когда я встаю на следующее утро, Беллами все еще крепко спит рядом со мной. Она, должно быть, измучена.

Я дважды за ночь будил ее, чтобы взять ее грубо, безжалостно оседлать, пока она не выкрикнула мое имя.

Она совершила ошибку, позволив мне трахнуть ее. Я думал, что, как только я это сделаю, метафорический зуд будет снят, и мое странное увлечение ею закончится.

Но почему-то все получилось наоборот.