Невеста брата. Будешь моей - Александра Салиева, Анастасия Пырченкова (2024)

Тем более что девушка действительно не спешила меня догонять. А после и вовсе свернула в сторону уборных. Да там и застряла аж на пятнадцать минут. Я по итогу даже не выдержал.

— Куколка, мне вообще-то ещё на работу надо, — нагло ввалился я к ней, наплевав на приличия.

Ну а что? Хер знает, чего она не возвращается. Вдруг плохо стало? Да, хорошее оправдание. Которое неожиданно оправдалось.

— Василиса? — шагнул я к ней ближе.

Та на меня не обратила никакого внимания. Как стояла перед зеркалом, уперевшись одной рукой в столешницу у умывальника, так и продолжила стоять, опустив голову, глядя перед собой немигающим взором. Вторая её рука оттягивала ворот платья, пока она в безуспешной попытке пыталась заглотить побольше воздуха.

— Василиса, — тут же оказался рядом, хватая за плечи и разворачивая её к себе. — Эй, куколка, ты чего?

Но та хоть и подняла на меня свой взор, всё равно будто не видела, пока губы что-то беззвучно шептали.

У меня спина резко похолодела от такого зрелища. Потому что не раз и не два видел нечто подобное. Новичков так накрывало после их первого задания в горячей точке.

— Иди сюда, — выдохнул, сжав девушку крепче в своих объятиях.

Та тут же вцепилась в меня мёртвой хваткой, а мне вопреки всему самому дышать легче становилось, пока она искала во мне своё утешение.

— Просто дыши, куколка, — приговаривал негромко, гладя её по распущенным волосам. — Давай, лисёныш, вместе со мной, — одарил поцелуем светловолосую макушку, да так и замер, уткнувшись носом во вкуснопахнущие пряди. — Вдох-выдох. Глубокий вдох и плавный выдох. Всё хорошо. Я здесь. С тобой. Тебя никто не тронет и не обидит. Я не позволю. Ну же, моя, дыши. Вдох-выдох, — раз за разом повторял одно и то же.

Не сразу, но она послушалась. Постепенно девичье дыхание приходило в норму, а в зелёных глазах появилось больше осмысленности.

— Я в порядке, — послышалось от неё тихое спустя несколько минут.

Хотя, как вцепилась в меня ещё в самом начале, и тогда не отпустила. Я и сам не спешил отстраняться, наслаждаясь моментом. В этот миг не важны стали разногласия — пусть просто с её красивого личика исчезнет это затравленное выражение.

— Сперва лупит почём свет, потом стоит тут и весь такой заботливый, обнимает видите ли, бессовестный, — проворчал внезапно за спиной старушечий голос.

Обернувшись, увидел женщину лет семидесяти в форме уборщицы. Она в свою очередь также разглядывала меня, но уже с неприкрытым осуждением.

— Где ж я её лупил, уважаемая? Меня даже здесь не было, — улыбнулся я ей широко и от души.

Та смерила меня недоверчивым взглядом с головы до ног и поморщилась, выставив перед собой швабру. Явно не поверила мне. Брезгливо скривилась.

— Ага, заливай кому-нибудь ещё, может участковый тебе и поверит, — покачала головой, покосившись на мою спутницу с отчётливой жалостью.

А я вспомнил о том, о чём мы говорили перед выходом. Всё собранное положительное во мне резко испарилось под гнётом обстоятельств, где я стою и обнимаю чужую мне девушку, как если бы она была моей. Вот и отодвинулся от неё в тот же миг, придержав за плечи, когда она пошатнулась. А то, что сказала старушка…

— Это не те следы. Они… кхм… от другого, — усмехнулся криво, уставившись на скрытое горло.

Ответа дожидаться не стал, резко развернулся и поспешил покинуть уборную поскорее. А то теперь мне самому душно стало.

— Бросай ты его, дурная. Совсем придушит же, вон какой здоровенный, — донеслось из-за не до конца прикрытой двери.

По-любому, и после того как та окончательно закрылась, женщина ещё много чего сообщила «обо мне» далеко не самого лестного, но я уже не слышал. Да и хорошо. Хватит того, что в красках представлял, как на теле девушки могли появиться следы, на которые сетовала уборщица.