В погоне за ней - Кэт Мейсен

— Привет, Бэтмен. А Робин готов пойти в спортзал? — он замечает Тристана, играющего на диване. С выражением отвращения он выключает телевизор.

— Эрик, какого хрена? — раздраженный Тристан смотрит на Эрика.

— Э, привет, Флаббер! Время спортзала. Я послал тебе сообщение!

Флаббер! Тристан тощий. Ирония и отсылка к фильму заставляют меня смеяться вслух.

— Нет, это не так, — возражает Тристан.

Эрик обыскивает журнальный столик, пока не находит сотовый Тристана: — Вот, позволь мне доказать, — пролистывает страницу с растерянным выражением лица, — Кто такая Клаудия?

Тристан выхватывает телефон, но молчит, поэтому я вмешиваюсь: — Дабл-Ди Ханни, с которой Тристан планирует кататься на моторной лодке сегодня вечером.

— Я этого не говорил!

Эрик молчит, что очень не в его духе: — Свидание, да? Итак, скажи мне, что ты планируешь надеть?

Тристан неловко шаркает ногами: — Может быть, эту голубую рубашку и мои джинсы.

— А обувь? — о, Тим Ганн вошел в здание.

— Мои ботинки… я думаю.

— Тристан, ни одна девушка не хочет, чтобы ее «бобер» отбивал парень, носящий ботинки. Правило номер один, — говорит Эрик.

— Я планирую снять свои ботинки, прежде чем трахну кого-нибудь, — кричит Тристан, направляясь на кухню.

— Я бы поспорил с этим… У меня есть ботинки. Я «трахаю бобров», — поправляю я его.

Эрик наклеивает фальшивую улыбку: — Но ты, моя дорогая, Бэтмен. Ты можешь надеть розовую пачку, и женщины все равно захотят полный завтрак «шведский стол».

Тристан возвращается в комнату с бутылкой воды: — Завтрак «шведский стол»? В смысле яичница, бекон…

Эрик прерывает Тристана: — Нет, сладкий горошек, они хотят австралийский поцелуй. То же самое, что и французский, но под землей.

— Эрик…, — я разразился смехом над его жалкой аналогией.

— О, подожди! У меня есть хорошая шутка, которую я слышал на днях, — Эрик выпрямляет лицо, чтобы рассказать анекдот, Тристан уже сморщился, так как я подозреваю, что Эрик постоянно рассказывает ему грубые шутки.

— Чем киска похожа на грейпфрут? — он ждет нашего ответа.

— Чем? — я потакаю ему.

— Лучшие из них брызжут, когда ты их ешь, — он хлопает себя ладонью по бедру и разражается громогласным хохотом, к которому я не могу не присоединиться.

— Я не понимаю, — Тристан почесывает голову.

— Иди прими душ, — говорю я ему, — Возможно, Эрик сможет преподать тебе урок в другой раз.

— К сожалению, я более образован в этом вопросе, чем следовало бы. У Рокки нездоровая одержимость ими и он не боится присылать мне ссылки. Однажды я смотрел конкурс сквирта. Клянусь, это было похоже на Олимпиаду по сквирту!

Я видел точное видео, но сейчас не время об этом вспоминать: — Дай Тристану передохнуть. Переспать не так-то просто. Я думаю, он просто пытается найти себя.

— Как это нелегко? Я видел, как женщины крутятся вокруг тебя. На самом деле, это сводило Чарли с ума. Хотя она никогда бы так не сказала, ведь она упряма, как мул, — он продолжает тараторить, но меня отвлекает его комментарий о Чарли.

Ее имя. Моя ревность. Нет, не поддавайся.

В комнате тишина. Черт, придумай что-нибудь, хоть что-нибудь!

Эрик закрывает рот рукой, как пятилетний ребенок, которого поймали за бранным словом: — Прости, я не хотел говорить о Чарли. Я понимаю, что это может быть больной темой для тебя.

Больной темой? Больше похоже на открытую рану, в которой все еще сидит пуля: — Все в порядке. Как она поживает?

— Я, эм… ты действительно хочешь знать?

— Все хорошо, Эрик. Она живет дальше… Я понял.

— А ты?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и понимаю, что он пытается меня понять. Я не отвечаю. Я не могу набраться смелости, чтобы солгать прямо сейчас, поэтому я вообще ничего не говорю.

Эрик нарушает молчание: — У нее все хорошо, учитывая…

— Учитывая что?

Что, черт возьми, с ней не так?