Мое темное желание - Л. Шэн, Паркер Хантингтон

Изредка она заглядывала ко мне в кабинет и пересматривала нашу игру Го, перекладывая камень то тут, то там, но только когда меня не было внутри. Что, как ни прискорбно, вынуждало меня разбивать лагерь в противоположном крыле поместья.

Я не поднимал глаз от экранов.

— Ты здесь по какой-то причине?

— Просто беспокоюсь.

И ты, и я.

С каких это пор я стал перестраивать свою жизнь под нужды другого человека, не состоящего со мной в кровном родстве?

А еще лучше — с каких пор Фэрроу Баллантайн стала человеком, чьи мысли, поступки и эмоции я вообще принимаю во внимание?

Я вскочил с кресла, напугав Натали, когда оно загрохотало. У нее чуть челюсть не вывихнулась, когда я начал вышагивать вдоль окон от пола до потолка.

Туда-сюда.

Туда-сюда.

Я собирался извергнуться.

Три дня.

Три гребаных дня.

Три дня с тех пор, как Фэрроу столкнулась со мной в сауне, заставив меня усомниться в собственном здравомыслии.

Три дня с тех пор, как я чувствовал, как ее возбуждение капает на мои пальцы, и разминал ее задницу — ее плоть, не сворачиваясь и не срываясь.

Три дня прошло с тех пор, как тугие стенки ее влажной киски зажали кончик моего члена внутри себя, сжимая его изо всех сил.

Каково будет трахать ее голышом?

Этот вопрос занимал все мои дни и пожирал ночи.

Я был одержимым мужчиной и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме как на ее ощущениях.

Внезапно я не смог вспомнить, почему и когда человеческая кожа вызывала у меня отвращение. Я хотел ее на своей двадцать четыре на семь.

Это привело меня к следующей проблеме.

Фэрроу не проявляла никаких признаков того, что ее холодное плечо, которым она одаривала меня с того дня, стало теплее. Я жаждал любого признака жизни от нее. Любое доказательство того, что она хотела моих прикосновений так же сильно, как и я ее.

Поэтому я стал совершать длительные прогулки по саду орхидей, медитировать четыре раза в день вместо трех и бродить по коридорам своего особняка, словно привидение, в поисках ее следов.

Она была повсюду и в то же время нигде.

В случайной закуске на моем обеденном подносе, которая не менялась уже семнадцать лет.

В дополнительной простыне на моей кровати под пледом, когда температура упала со сменой сезона.

И в записях камер наблюдения в моем офисе, которые я проверял, чтобы убедиться, что она действительно пришла, чтобы сделать свой ход Го.

Удивительно, но она выполнила свою работу к моему удовлетворению.

Я перебрал всех горничных и вложил смехотворные средства в роботизированное оборудование для уборки, надеясь, что мне больше никогда не придется иметь дело с человеческой некомпетентностью.

Но под присмотром Фэрроу поместье никогда не выглядело лучше.

Проблема? Она переставляла вещи — и снова заставляла меня меняться.

Она ставила цветы в вазы. Переставила мебель с одного места на другое. Откинула все шторы, чтобы в дом проникал естественный свет.

Мне должно было казаться глупым, что она гордится тем, что превратила мой дом в дом. Что она ухмылялась про себя, когда переставляла вазу с фруктами на одном из моих кухонных островов или наклоняла картину под идеальным углом.

Казалось, она полностью довольна тем, что избегает меня, в то время как я был на грани того, чтобы вцепиться когтями в свою кожу. Почему мы не разговаривали? Не дразнили друг друга? Не прикасались друг к другу?

Я был похож на ребенка, который только что понял, как ходить.

Мне хотелось делать это постоянно. Трогать ее волосы. Ее щеки. Ее сиськи. Ее киску.

На четвертый день нашего радиомолчания я, наконец, загнал ее в угол.

Она была в моем саду и уничтожала куст белых роз, чтобы наполнить мои шестизначные художественные вазы.